– Я убиваю его, Джо. Убиваю того, кто убил моих родителей.

Джо еще немного приблизился к ней, протянул открытые руки ладонями вперед.

– Я знаю, Лара, кто он такой. И знаю, что он сделал много зла. Совершал ужасные вещи. Но у него не было выбора. Он же джинн. Он был под властью госпожи Хестер.

– Это его не оправдывает!

– Я знаю, – согласился Джо. – Но, Лара… Если ты сейчас его убьешь, ты сделаешься не лучше его. Не лучше госпожи Хестер.

По щекам Лары струились слезы.

– Но я хочу ему смерти! Хочу причинить ему боль!

– Похоже, ты уже здорово его наказала. Что же ты, Лара, что с тобой стало? Это же не ты. Не та Лара, которую я знаю и люблю. Не позволяй ненависти победить, прошу тебя! Если ненависть победит, зачем тогда… всё?

Лара вскинула лицо к темным небесам, глаза ее были полны ужаса. Беспросветная тьма Вечноночи, озаряемая золотым светом душ Белых ведунов. Медальон шевельнулся у нее на груди, тихо загудел.

Лара опустила палочку.

Заклятие прервалось, путы исчезли, и Джек-без-Тени мешком свалился на мерзлую траву.

– Благодарю, – с трудом выговорил он, часто дыша.

– Я не хочу с тобой разговаривать, – отозвался Джо. – И не хочу тебя больше здесь видеть. – Он поднял глиняную урну над головой. – Все закончилось, Джек-без-Тени. Уходи отсюда. Уходи из нашего мира – и не возвращайся в него никогда.

Джо швырнул урну о камень ближайшего надгробия. С тихим треском сосуд раскололся на бесчисленные мелкие осколки.

Джек-без-Тени поднялся на ноги, неотрывно глядя на Джо. Глаза его блестели от слез. Он приоткрыл было рот, желая что-то сказать, но, прежде чем он успел вымолвить хоть слово, изо рта его полились на волю души ведунов, пожранные им за долгие годы войны и преследований. Души, все эти годы придававшие ему способность сохранять человеческую форму, вырывались из долгого плена, возвращались обратно в мир.

У Лары отвисла челюсть от изумления. Сквозь пелену слез она смотрела, как золотистые души поднимаются в воздух, улетают к новой жизни, постепенно угасают вдали. В сердце своем она знала, что в этой стае летят и души ее родителей.

– До свиданья, – прошептала она им вслед.

Когда последняя душа покинула Джека-без-Тени, джинн обратился во прах и умчался вместе с ветром в дальние миры, на поиски своих братьев и сестер.

Полет Лунокрыла

Медальон на груди Лары продолжал петь и вибрировать. Она крепко сжала его сквозь одежду, вокруг ее головы покружился Лунокрыл – и привычно опустился ей на плечо, нежно клюнул в мочку уха. В груди Лары – даже где-то еще глубже – нарастало очень сильное, не выразимое словами чувство. Будто часть ее существа, которую она толком не знала, встрепенулась, пробуждаясь ото сна. Внезапно она все поняла.

– Время пришло, верно?

Лунокрыл снова ласково ущипнул ее за ухо.

– Но что я должна делать? – Лара прислушалась к себе, ища ответа. – Мама сказала, что ключ ко всему – это моя душа. Моя душа – это ключ…

Лара подумала, что души – это всегда ключи. Ключи ко всему на свете. Госпожа Хестер знала это, изымая души у Белых ведунов. Джек-без-Тени знал это, пожирая души членов Ковена, чтобы сохранять подобие жизни. Верховная Ведунья и ее Совет знали это, отправляя свои души на безнадежный бой против мировой тьмы… Но что такое душа на самом деле, из чего она создана, откуда приходит и куда уходит? Если сложить воедино все лучшее, что есть в человеке – его любовь, способность испытывать счастье, все добрые дела, совершенные в течение жизни, все следы, которые человек оставил в мире, его частицу, которая останется жить в сердцах и памяти других, даже когда он сам перейдет за предел… Это ведь и есть душа человека, верно?

Она раскрыла руку, и Лунокрыл перелетел на ее подставленную ладонь. Свободной рукой девочка раскрыла медальон, думая о своей матери, о том, как радостно было наконец увидеть ее лицо, о жертве, которую она принесла ради спасения дочки. Теперь пришла очередь Лары чем-то пожертвовать.

Механизм в тельце Лунокрыла внезапно ускорил ход, тончайшие шестеренки закрутились еще быстрее, глаза птички вспыхнули сапфировым светом. Но чего-то пока все равно недоставало. Лара удерживала перед внутренним взглядом лицо своей мамы – но теперь к нему добавились и другие лица. Лица друзей, которые наконец-то у нее появились после долгих лет одиночества во враждебном мире. Людей, которые приняли ее в свои сердца, протянули ей руки помощи. Маленький Джо и его бабушка. Потом – Магнус и Берни… И самый близкий, самый лучший друг – Две-Восьмерки. Если кто-нибудь на свете и знал как следует о ценности души, о ее силе, – так это он. Впервые в жизни Лара осознала, что это такое – любовь. Ее любовь жила в этих людях, делала мир местом, за которое стоит сражаться. За которое не страшно умереть.

Сияние Лунокрыла усилилось – и возрастало с каждым мигом. Из его открытой грудки полился золотой свет, исходивший от вращающегося механизма, и свет казался теплым, как летнее солнце. Он нежно согревал Ларину ладонь, но не обжигал.

– Бери ее, – прошептала Лара, прикрывая глаза, полные слез. – Бери мою душу, Лунокрыл.

Резная птичка на ее медальоне внезапно тоже ожила и засветилась. Шестеренки в грудке Лунокрыла застрекотали, закрутились так быстро, что было уже не разглядеть их зубчиков, жар, исходивший от птички, начал опалять, и девочка подумала, что на руке останется ожог. Сапфировый свет, льющийся из глаз Лунокрыла, сиял ослепительно, как солнце, окружая девочку, так что она оказалась словно бы в центре световой сферы, и каждая клеточка ее тела полыхала силой и магией. Магия птички переливалась в юную ведунью, наполняя ее вены, соединяя их с Лунокрылом в единое целое. Свет сделался нестерпимо ярким, весь мир вокруг истаял, во вселенной теперь существовали только Лара и Лунокрыл – и более ничего.

Ослепительная золотая вспышка – и Лунокрыл вырос до размеров гигантского орла, а Лара обнаружила, что сидит у него на спине.

Еще одно эхо некогда сказанных слов прозвучало из прошлого:

«Я вижу, как ты летишь… На огненных крыльях, деточка! На крыльях цвета солнца!»

– Летим, – выкрикнула Лара. – Летим, Лунокрыл!

Шестеренки в груди птицы застрекотали, она раскинула золотые крылья и ринулась в небеса, унося Лару с собой.

А тем временем…