class="p1">— Да мне без разницы, — обрывает его Паша, — давай про дело.

А вот мне интересно. Я даже дышать перестаю. Блин, как же годы меняют людей. Ведь я его знаю. Присматриваюсь внимательнее и лишь с большим трудом узнаю в этом тощем и печальном молодом человеке будущего лысого самодовольного толстяка, любителя поностальгировать под водочку и «Бородинский» хлеб с салом. Я же лично его брал в шестнадцатом году. Ох, сколько слов было сказано и даже зародилась почти что дружба, но сесть всё-таки пришлось. Хоть и ненадолго.

— Мося, не нервируй, — усмехаюсь я.

— Что? — открывает он рот.

— Моисей Борухович, зачем весь этот немецкий маскарад? — спрашиваю я с одесским выговором. — Будто вы не знаете, что немцы нам враги и вам ведь тоже. Лучше давайте поговорим за наши общие дела.

Он хлопает глазами.

— Откуда… Откуда вы знаете?

— Да что я, весь мир знает, кто лучший спец по подпольным казино. Мося, мы с вами сработаемся, я вам обещаю.

— Откуда ты его знаешь? — удивлённо спрашивает Цвет.

— Слухами земля полнится, — пожимаю я плечами. — Я же готовился к работе, правда? Вот и узнавал, где кадры брать. Удлер в моём списке имеется.

Конечно, как без Удлера. Он умудрился всё областное МВД подсадить на крючок своей рулетки. Девочки, стриптиз, дармовой кокс, только играйте, уважаемые менты и гости города. Только играйте. Он ведь из Новосиба к нам перебрался.

Не сразу, конечно, исколесил всю Россию-матушку. И в Израиле поработал, и в Австралии, и в штатах. И всё по своему профилю. Настоящий профессионал. Вернее, профиком он станет позднее, а пока молодой да рьяный.

«Судьба ласкает молодых и рьяных,Весь мир для них,Весь мир для них»

Так пел Караченцов, а ему я верю. Проехав весь мир, Моисей вернулся-таки к истокам, к месту своего рождения и делом доказал народную мудрость: где родился, там и пригодился. Ой-вей…

Если честно, это большая удача. Я мог бы и сам про него вспомнить и попытаться найти. Но не вспомнил. И вот, судьба поднесла мне такой замечательный подарок. Значит, мы на верном пути. А Айгуль… Айгуль используем как-нибудь иначе.

— А что вы скажете, Моисей Борухович, если я дам вам немного денег и скажу, делайте, что надо, но бизнес должен процветать? Что вы сделаете?

— О… — задумывается он. — Насколько немного?

— Достаточно, чтобы сделать всё необходимое.

— Хм, — чешет в затылке Миши-Моисей. — Если достаточно, то я поеду в Одессу и куплю необходимое оборудование, столы, фишки, карты и так далее, чтобы это выглядело очень хорошо и дорого. Найду новое помещение, тоже дорогое, даже роскошное… и сделаю так, чтобы ко мне хотели попасть все люди города, у которых имеются достаточные средства. Это будет… Это будет, как в Америке во времена сухого закона. Бакс, секс и джаз.

— Спасибо, — кладу я руку ему на плечо. — Детали обсудим чуть позже. Что и требовалось доказать, дамы и господа.

— А я скажу, что это выброшенные деньги, — злится Айгуль. — Сейчас всё и так очень хорошо работает. Зачем что-то менять? Цвет, зачем ты его притащил вообще?

— Я дико извиняюсь, — жалко улыбается Удлер, — но пока мы не собираем всех денег, которые могли бы собирать. У нас пока колхоз. Я был на играх в Сочи. Там уровень совсем другой. А вот если сделать всё идеально, сюда потянется совсем другой контингент. Они деньги хранят в банках. Только, простите меня, не в государственных, а в трёхлитровых. Им не на что их потратить. Почему не дать людям такую возможность? Почему должен зарабатывать кто-то другой, а не мы? Пусть они получат удовольствия, а мучиться и придумывать как тратить деньги будем мы.

Айгуль, кажется, готова вломить ему по первое число.

— Цвет, кого ты слушаешь! Они жизни не знают, два тупых урода. Я каждого из них или даже обоих сразу могу до смерти забить. Вот что надо для настоящего катрана.

— Ой, — говорю я с издёвкой. — Прям до смерти? И опять же, забить или затрахать?

Она на меня даже не смотрит. Просто игнорирует. Мерзавка строптивая.

— Может быть, — говорю я как бы сам с собой, — если отделать её по полной программе она перестанет вести себя, будто её Шекспир написал?

Моисей понимающе улыбается, а Паша Цвет хмурится.

— Так, прекратили детский сад-на… Едем смотреть второе помещение. Бакс тоже.

Точно, Миша Бакс, так звали Удлера в будущем, вернее, как выяснилось, зовут уже сейчас. Миша Бакс. Я улыбаюсь. Как будет он объяснять позднее, кличка появилась из-за его нежной любви к американской валюте и слишком частого использования слова «бакс» всуе. Сейчас слово малоизвестно и не пользуется большой популярностью.

Мы садимся в машину, причём, я оказываюсь зажатым на заднем сидении между Баксом и Айгуль. От неё приятно пахнет. Я поворачиваю голову и смотрю на неё в упор, а она старательно отворачивается к окну и пытается меня не замечать, будто специально хочет раззадорить.

— Паша, — говорю я. — Совершенно очевидно, что без Айгуль нам не обойтись.

Она резко оборачивается и смотрит на меня, насупив брови. Густые, чёрные, шелковистые. Они ползут по гладкой юной коже и я поневоле любуюсь лицом Айгуль. Небольшой румянец, чуть раскосые глаза и, при ближайшем рассмотрении, едва заметные конопушки на скулах. Нос маленький и тонкий, а властно сжатые губы полны страсти. Я уверен. Ну… или почти уверен.

— Пускай люди думают, что она здесь главная, — продолжаю я свою мысль. Так они будут чувствовать себя в большей безопасности. К тому же, Айгуль красивая. Мужики будут подсознательно стремиться сюда, чтобы посмотреть на такую красотку. Скажем, что она японка, Сэцуко Хакамада, какая-нибудь.

— Чего?! — она сильно и зло бьёт меня локтем в бок. — какая тебе сцуко!

— Надо только научить её улыбаться и разговаривать вежливо и даже ласково. Так, чтобы у посетителей слюна текла. Это конечно непросто, но нужно постараться. Опять же, надо, чтобы Миша Бакс, научил её понимать суть игры, чтобы она не ходила там как ментовка. Ну, и так ей удобней будет обеспечивать безопасность объекта.

— Ты сам-то слюни подбери, — холодно бросает она и снова отворачивается к окну.

Говорит вроде спокойно, но я чувствую, как её колотит от ярости.