боевой отряд санитаров леса сделать можно. И сделаем. Юрка довольно активно этим занимается.

Перед тренировкой Скачков отводит меня в сторонку.

— Скажи-ка, Егор, — говорит он, пристально глядя в глаза, — что это за идея с боевым отрядом? Пацаны между собой переговаривались, вот я и услышал случайно. Это что за бандитизм?

— Виталий Тимурович, у меня тут ЧП было недавно и Юрик мне помог. Мне повезло, что он дома оказался, а так бы неизвестно, чем кончилось.

Я рассказываю об истории с Наташкой и о том, что озабочен тем, что на той дискотеке делается.

— Так ты что же, хочешь приходить и избивать всех, кого сочтёшь хулиганами? Надо было милицию вызывать, а не в драку ввязываться.

— Так там был милиционер, да только порядку больше не стало.

— Не знаю, не знаю. Мне эта идея не нравится. Боевое подразделение я тренировать не буду, имей в виду. Ты здесь за главного, вот и прекрати все эти глупости, иначе занятиям конец. Ясно тебе?

— Так точно, — кисло подтверждаю я.

— Ну вот и молодец. Давай быстро переодеваться!

После занятий мы выхожу из школы вместе с Трыней. Кто-то из пацанов уже ушёл, а кто-то выходит с нами. Мы спускаемся по ступенькам крыльца и Трыня предлагает зайти на школьный двор.

— Смотрите, — говорит он доставая из кармана большой тюбик из-под зубной пасты.

Он расшит снизу и набит газетными обрезками. А сбоку к нему примотана ровная, тонкая и длинная деревянная щепа, лучина

— Это чего, селитра что ли? — спрашиваю я.

— Ага, — кивает он. — Знаешь, как классно! Мы у себя в интернате запускали. Сейчас сам увидите. Настоящая ракета.

Все торопятся и с нами никто не идёт. За школу мы заходим одни. Трыня возится, втыкая щепочку в землю.

— Надо простора побольше, а то вдруг не туда полетит, — поясняет он. — Поэтому на футбольном поле удобнее всего. А то траектория может быть совершенно непредсказуемой.

— Так тебе надо в ракетное училище, похоже, — говорю я немного нетерпеливо.

Мне ракета не особенно интересна, просто не хочу его разочаровывать. Вон как воодушевлён человек. Трыня засовывает руку в карман и достаёт спички.

— Ты сам что ли изготовил? — спрашиваю я.

— Ну да, — кивает он.

— И бумагу в растворе селитры вымочил?

— Не, газету не сам. Есть там у нас один химик. Гляди… Сейчас бикфордов шнур подпалим. Отходи вон туда за…

Договорить он не успевает, потому что к нам быстро приближается несколько человек во главе с чемпионом по борьбе, тем самым, что передавал недавно привет от Фрица.

— Ну чё, Брагин, побазарим? — усмехается он.

Выследили, суки. Значит намерения серьёзные. Наверное, шли за мной от дома до школы… кто-то один, а я даже не удосужился проверить, не топает ли кто следом. Да, расслабился, как ботаник и прощёлкал хвост.

Всего с чемпионом здесь оказывается четверо борцов. Столько мне не одолеть, наверное. Я оборачиваюсь и вижу, как со стороны футбольного поля идут ещё двое. Блин… Ну ладно. Попытка не пытка. Верно, товарищ Берия?

Никогда нельзя говорить, что мол хуже не будет. Хуже может быть всегда. Возможности нашего мира в этом смысле довольно широки…

— А это чё за пацанёнок? — спрашивает чемпион и, глядя на Трыню, продолжает. — Ну-ка, давай ко мне. Иди быстрей! Тащите его сюда!

Двое из команды чемпиона идут к Трыне, пытаясь его схватить. Но он каким-то чудом выворачивается и задаёт такого стрекача, что даже пятки сверкают. Ну и ладно… Вот и молодец… Ещё и бегун. Он-то здесь совершенно не причём. Так что всё правильно.

— А где ваш предводитель? — интересуюсь я. — Не зажила ещё ягодичная травма?

И в этот момент появляется Фриц. Он входит в калитку и не торопясь идёт к нам, основательно прихрамывая. Его бы с одноногим Джангировым в пару поставить.

— Ну что, не ожидал, Брагин? — щерится он. — То-то. Сейчас мы тебя отметелим по полной. Но это не страшно, да? Во всём можно найти что-то приятное. Получишь инвалидность и сможешь уже не работать. Прикинь?

Борцы обступают меня кольцом. Ладненько... Похоже, от судьбы не убежишь, но дёшево я не сдамся…

24. Псы-рыцари

Я закрываю лицо ладонью. Со стороны может показаться, что я рыдаю, но нет, я смеюсь. Возможно, подростковая нервная система даёт сбой. Не исключаю.

— Э, Фриц, он чё ноет? — недоумённо спрашивает чемпион.

Фриц не отвечает, видать тоже озадачен таким моим поведением. Я убираю от лица руку и ржу в голос. И чем более растерянно выглядят мои палачи, тем смешнее мне становится.

— У-у-ух, — выдыхаю я, вытирая слёзы. — Ну ты даёшь, Фриц. Я просто подумал, что ты мне инвалидностью угрожаешь, а сам-то в жопу раненный.

Повисает пауза и вдруг пацаны тоже начинают ржать. Но только не Фриц. Он сначала краснеет, потом зеленеет и снова краснеет. Хоть бы башка не взорвалась.

Влажный весенний ветер приносит запах гари. А может быть мне только кажется. Так же, как покрытое коркой обтаявшего снега, футбольное поле превращается в моём воображении в замёрзшее Чудское озеро. Вот только, кажется, на дно в этот раз пойдут хорошие, а не плохие…

— С такими как ты, — шипит Фриц, — нет необходимости соблюдать правила. Потому что ты вошь, жук навозный.

— Во как, — удивляюсь я. — Замечательный и правдивый автопортрет. Это типа минутка самобичевания? Или что?

Фриц яростно плюёт под ноги.

— С тобой будет драться Юник, — заявляет он. — Давай Лёха, отп**ди этого мудилу. Переломай его.

О, по-джентльменски, один на один. Действительно, или чтобы я просто не ждал подвоха? На рыцаря Фриц не походит, даже на пса-рыцаря.

— То есть, — уточняю я, — вызов был брошен тебе, а ты по немощи вместо себя выставляешь чемпиона? Молодец. Мужик.

— Чё, недоволен? — ухмыляется Фриц. — Ну, давай мы всей толпой тебя загасим.

— Да не, нормас, пацаны. Это, как Пушкин бросил вызов Геккерну, а тот вместо себя Дантеса послал. Они правда оба голубые были — и Геккерн, и Дантес. Гомосеки. Но это без намёков, так чисто к слову пришлось.

Пацаны опять гогочут, но уже не так громко. Я несу чушь, а сам осматриваюсь, наблюдаю, смекаю… И, в тайне от