Можно было бы предположить, что мудрый и не ведавший сомнений египтянин вел беззаботную жизнь под покровительством многочисленных, никогда не печалившихся богов. На самом деле все обстояло иначе: в египетских мифах слезы лились рекой, начиная с Исиды, оплакивавшей смерть горячо любимого брата Осириса[468], который пал жертвой коварства Сетха. Ибо, как гласит легенда, Сетх, снедаемый завистью к славе своего брата Осириса, однажды во время вечернего пира доставил во дворец роскошный саркофаг и заявил, что подарит первому, кому он придется по росту. И когда доверчивый Осирис, не заметив подвоха, улегся в гроб, семьдесят два приспешника Сетха тут же опустили крышку и приколотили гвоздями. Затем, залив для верности расплавленный свинец, они сбросили саркофаг в Нил, чьи гостеприимные воды приняли тело Осириса и понесли в открытое море. В знак скорби отрезав длинные волосы, Исида отправилась на поиски гроба, вынесенного волнами на песчаный берег близ финикийского города Библо, где выросло дерево с пышной кроной, чтобы защитить последнее прибежище Осириса от солнца. Наконец Исида отыскала и дерево, и гроб. Погрузив саркофаг в лодку, она отправилась восвояси. Отплыв от берега, она открыла крышку гроба и, прильнув щекой к брату, стала целовать его лицо, орошая слезами[469].

Ее святые слезы пролились настоящим водопадом, шум которого слышится и в наши дни, как бы доказывая, что застывший в граните солнечный Египет был не только страной гигантских залов с колоннами, величественных каменных пирамид и загадочных сфинксов, но умел сопереживать горю и отзываться на чужую беду. Улыбчивые статуи не должны нас обманывать относительно земных страданий, о которых лучше свидетельствуют папирусы. Египтяне боялись смерти.

Однако в их представлении смерть вовсе не была чем-то мерзким и отвратительным, как считаем мы и какой она представала на картинах художников средневековья, рисовавших горы пожираемых демонами трупов, или какой ее изобразил французский скульптор Лижье Ришье в день Страшного суда с клочьями мяса на обглоданном скелете; египтяне верили, что кончина была преддверием путешествия в царство богов. Признавая тленность плоти, они считали, что милостью божьей смерть можно и нужно предотвратить, как свидетельствует «Книга мертвых», своего рода путеводитель по загробному миру. Вот что написано в главе «Гимн Осирису», известной под названием «Глава о теле, которое не должно обратиться в прах»:

«О, мой божественный отец Осирис! Я пришел к тебе, чтобы ты забальзамировал, да, именно забальзамировать мое тело, ибо не хочу, чтобы оно превратилось в прах. Я хочу быть похожим на моего отца Кхепера, божественного тела которого так и не коснулся тлен. Помоги мне научиться управлять дыханием. О, царь ветров, прославляющий похожие на тебя божественные существа, укрепи мое тело. О, повелитель гробницы, сделай так, чтобы передо мной распахнулись врата в страну вечности, так же как они открылись в свое время перед тобой и твоим отцом Тену. О, Великий, чье тело не знало тлена... Когда черви увидят и узнают меня, пусть они задрожат от страха, также как и другие живые создания после моей смерти: животные, птицы, рыбы или черви и рептилии. Сделай так, чтобы смерть породила жизнь»[470].

Вдохновенные и трогательные слова лишний раз свидетельствуют о том, что египтянину не было чуждо чувство тревоги, но вера в божественное начало придавала надежду.

Египтяне никогда бы не поверили, что тела и души смертных после Страшного суда осуждены на вечные муки из-за преследований дьявола, которому даровано бессмертие. Такие понятия, как «спасение души» или «грех» им также не были ведомы. Египетская цивилизация, в том числе и религия, проникнувшись идеей неминуемой и неизбежной гибели мира и возвращения к первобытному хаосу, была слепком человеческого общества. Ее можно сравнить с богом воздуха Шу, держащим на вытянутых руках богиню неба Нут. И когда он умрет, небесный свод рухнет на землю. Умудрившаяся обойтись без догм, сотканная из мифов, подпитанная ритуалами, египетская религия содержала в себе не больше суждений о поступках людей, чем о человеческой природе вообще или природе как таковой. Она призывала верующих почитать богов и их представителей на земле, какими считались фараоны; и так же, как культ греков, эта последняя великая религия древности, создавая условия, при которых человек действовал заодно с антагонистическими силами, была не способна вынашивать идею дьявола.

В цивилизации, где даже боги были смертными, понятие «вечного проклятия» было бы просто немыслимым.

11

АФРИКА — КОЛЫБЕЛЬ «ЭКОЛОГИЧЕСКИ ЧИСТОЙ» РЕЛИГИИ

О прогрессирующем упадке Африки. О несостоятельности западной концепции анимизма. О жизнеутверждающем характере африканских религий. О двойственности африканских богов. Об отсутствии дьявола в чернокожем пантеоне. О чувстве слияния с космосом.

Что нам известно об Африке? С чем пришел к концу самого жестокого века в истории человечества «черный» континент, раздираемый противоречиями слишком поздно обретенной свободы, корчащийся в предсмертных судорогах после автоматной очереди ошалевшего от ката сомалийского подростка, одурманенный марксистской идеологией в Анголе, измученный бредовыми идеями одержимых манией величия племенных вождей — ставленников оказавшихся не у дел европейских политиканов, разграбленный мелкими продажными дельцами, готовыми служить и Богу и черту, словно кусок старого дерева изъеденный червоточиной своих и иностранных секретных служб, распятый на кресте межплеменных разногласий, уставший от навязчивого внимания международных организаций, спешащих наперегонки научить африканцев передовым методам агротехники и познакомить с ЭВМ, одуревший от достижений западной цивилизации — аэропортов, над которыми летают одни грифы, и телевидения, демонстрирующего только американские боевики, ресторанов с кондиционированным воздухом, где «зомби» в рубашках с крахмальными воротничками в разгар жары подают бургундское вино. О какой Африке может идти речь? Если кто-то и отважится высказать свое мнение, то пусть вначале вспомнит название хорошей и наводящей на грустные размышления книги Мишеля Леири «Африка-призрак», превратившейся в некотором роде во второй том «Путешествия в Конго» Андре Жида, или же посмотрит замечательный и страшный в своей правде фильм Жана Руша «Безумные хозяева», где африканцы, пытаясь заклинаниями изгнать белых со своей исконной земли, имитируют шум поезда и разбивают над головой яйца, изображая полковников Британской империи в их нелепых пробковых шлемах.

О какой же Африке может пойти речь? Конечно, не о странах Магриба, где не осталось