чьи лучи древние египетские художники рисовали в форме раскинутых во все стороны человеческих рук:О! Великий! Своими лучами ты ласкаешь Землю! Твоей любовью наполнено все вокруг. Жизнь невозможна без тебя... Ты отодвинул небо, чтобы подняться в высь поднебесную И окинуть взглядом все, что тобой создано. Ты — единственный во всем мире, И в тебе миллионы жизней...

Эхнатон упразднил египетский пантеон и заменил его культом Атона. Реформа «Угодного Солнцу» заслуживает того, чтобы быть упомянутой в самом начале главы, ибо введение культа единого божества предваряло появление единого противника бога. Вот мы и отыскали «нашего» дьявола за четырнадцать веков до н.э., то есть за восемь веков до его официального появления в Иране!

Однако мы попали пальцем в небо.

Следует заметить, что, несмотря на репутацию «миротворца» — понятия исключительно современного и неприемлемого для описания фараона, царствовавшего в древнем Египте, — Эхнатон единолично правил государством и, также как и все его предшественники, руководил войсками, разъезжая на боевой колеснице. «На резном изображении, которое было недавно найдено в Карнаке, можно видеть, как Божественное Солнце протягивает свои благотворящие руки фараону, карающему чужеземца», — пишет Тронекер[424].

Теперь пришло время более подробно остановиться на реформе Эхнатона. Еще до упрощения египетского пантеона отец реформатора Аменхотеп III тяготел к культу бога полуденного солнца Ра или Ре. В своей работе Эрман и Ранке, например, заметили: «При Новом царствование произошло объединение Амона-Ра[425], Гора[426], Хнума[427], Атума Гелиополя[428] в единое божество Ра». Далее ученые продолжали: «Это превращение должно было, по логике вещей, привести к постепенной отмене политеизма, что и произошло на самом деле. Так, например, в гимнах, прославлявших Солнце (еще до правления Эхнатона), Амон-Ра, Гор и Атум действовали как одно божество»[429]. Так в чем же заключалось «предвидение» Аменхотепа IV?

Следует отметить, что к монотеизму тяготели и предшественники фараона. Как пишут Эрман и Ранке, «в весьма отдаленные времена культ бога Осириса[430] из города Деду, что находился в провинции Дельта (названной позднее Бузирисом, что в переводе означает «дом Осириса»), распространился по всему Египту. С Осирисом[431] слились некоторые непохожие на него божества, как Птах-Сокар из Мемфиса, Хентаментет из Абидоса»[432]. Тенденция к объединению богов объяснялась составом египетского общества: «По мере того, как развивались взаимоотношения внутри столь вытянутой в длину страны, и египетские крестьяне осознавали свою принадлежность к единой нации, происходила ассимиляция культов местных богов»[433].

Иными словами, в основе процесса объединения лежало пробуждение национального самосознания, которое, в свою очередь, зависело от политики. Итак, если тенденция к объединению божеств возникла во времена правления XVIII династии, это означало, что Яхмос и его потомки внесли самый большой вклад в укрепление могущества своего государства. Заслугой основателя династии египетского фараона Яхмоса I было то, что ему впервые удалось одержать победу над гиксами[434] на северо-востоке Дельты. Взяв штурмом столицу пришельцев Аварис, он погнал противника до самой Палестины, где после трехлетней осады овладел последней крепостью гиксов Шарухен. В дальнейшем Яхмос предпринял экспедицию в Эфиопию (Нубию). Дело его жизни продолжил первый фараон из династии Аменхотепов. Отправившись во главе войск в Либию и Нубию, он завоевал новые территории, расширив южные границы до третьего порога Нила. Позднее под властью наместника фараона в Нубии и южном Судане оказались земли, простиравшиеся вплоть до четвертого порога Нила. Фараон Тутмосис I еще дальше продвинул границы Египта, дойдя до самого Евфрата. Воевал он, следует признать, неплохо, ибо оказался первым египетским властелином, погребенным в легендарной Долине фараонов.

Египет превратился в богатую и мощную страну с крепкой централизованной властью после того, как, в соответствии с классическим сценарием, использованным в более поздние времена Ришелье, фараоны XVIII династии подчинили местных князей. В результате походов Тутмосиса II, Тутмосиса III (который за одну только военную кампанию в Оронто захватил в плен семь местных царей), Аменхотепа II, Тутмосиса IV и, наконец, Аменхотепа III Египет превратился в мощное централизованное государство, куда со всех концов света стекались бесценные сокровища, что и позволило фараонам осуществить такие грандиозные постройки, как потрясающие воображение храмы Карнака, Луксора и Фив.

Таким образом, можно сделать вывод, что фараоны XVIII династии не только царствовали, но и считались наместниками божественного Солнца на Земле. Разумеется, жрецы официальной религии только и делали, что укрепляли божественный статус правителей, стараясь при этом всячески приуменьшить значение других небожителей, но все же не отказываясь от них. По-прежнему с верховным богом Ра ассоциировались другие божества.

Аменхотеп IV оставил после себя наследство, однако не выраженное в какой-то материальной форме, ибо не только неестественно вытянутое лицо и широкий таз гермафродита, но и весь его внешний облик свидетельствовал о вырождении династии. Предполагается[435], что на первых порах этот фанатик[436] пошел по пути, проложенному жрецами, отождествив Атона с Ра-Гором (богом небесного горизонта Гором Старшим) из пантеона города Гелиополиса[437]. При этом он проповедовал не традиционную религию этого божества, а его архаическую форму, обозначавшую не само божество, а солнечный диск — понятие, как уточняют Эрман и Ранке, «отнюдь не предназначенное для использования в религиозной практике».

Иными словами, вопреки созданной вокруг его имени легенде, Эхнатон нисколько не продвинулся к тому, что на современном языке называется пресуществлением солнечного бога Ра, а, напротив, вернулся назад, к обожествлению самого Солнца. «Не вызывает сомнения, что новая религия была тесно связана с древней теологией Солнца», — утверждает Encyclopaedia Britannica. Реформа Эхнатона была ни чем иным, как шагом назад. Он насаждал не символику недоступной познанию божественности египетского пантеона, которая поглотила бы монотеистическую ориентацию религии, а, напротив, обожествлял Солнце в его материальном выражении.

Монотеистические интерпретации столь странной реформы основаны на том факте, что Эхнатон возвел солнечный диск в ранг «божества, поглотившего всех других богов». Это была лишь видимость монотеизма, отличительной чертой которого было упразднение всей символики египетского пантеона, исповедовавшего изначально культ трансцендентного единого божества в разных ипостасях; теперь же эта символика заметно обеднела; помимо досадного возврата к