А сейчас?

Он настоял на том, чтобы быть охваченным пламенем, когда у меня была возможность полностью потушить огонь.

Это сводило с ума.

Мой любящий взгляд остановился на его нахмуренных бровях, и на медленном выдохе мое лицо посерело. Даже во сне он не мог спать спокойно.

Это был не выбор, а принуждение. Моя рука вытянулась, и я нежно провела пальцами по его волосам, надеясь хоть как-то утешить мужчину, который напрасно нес на своих плечах тяжесть мира.

Тихий, сонный звук вырвался у него. Мое сердце заныло, и я отстранилась, решив все-таки не будить его. Было ясно, что ему нужен отдых.

С тихим вздохом я встала, и в тот самый момент, когда собралась уйти, я услышала, как одеяло приподнялось. Сильные руки обхватили мою талию, и я вскрикнула, когда меня потащили вниз, в теплую постель, под одеяло, моя спина была прижата вплотную к стене мускулов, которая была его грудью.

И внезапно в моем мире все стало на свои места.

В конце концов, находясь в объятиях правильного человека, никогда не почувствуешь себя неправильно.

Назовите это цельной жизнью, полной роста, любви и доверия, но мое тело тут же подчинилось ему, стало мягким и податливым.

А потом он заговорил, его голос был хриплым и сонным.

— Куда, по-твоему, ты собралась?

Моя улыбка была маленькой, тайной, и когда он отвел мои волосы в сторону и прижался губами к месту прямо за моим ухом, я почувствовала себя, как раньше. Как будто мы снова были собой. И на мгновение мое сердце воспарило.

Я даже не пыталась с этим бороться.Я любила Виктора.

Я любила его больше, чем потребность защитить себя. Я любила его больше, чем любую из его проблем. Я любила его так, что мое сердце и голова бунтовали. На грани глупости. Но мне было все равно.

Он владел моим сердцем и душой.

Каждая дорога, по которой я шла, вела к нему. Он был моим единственным путем.

Я была слишком поглощена ощущением его, не смогла подобрать слов, и он пророкотал:

— Я только что думал о тебе, и вот ты здесь. Похоже, мечты действительно сбываются.

О, да ладно. Это было просто банально.

Я закатила глаза и усмехнулась, чувствуя его теплое дыхание на своем затылке, когда он тихо рассмеялся.

Повернувшись, я услышала его низкий стон, когда моя попка коснулась твердости его растущей эрекции, и я слишком поздно поняла, что он был голым. Восхитительно обнаженный.

Это не должно было меня удивить. Вик ненавидел ограничивающую одежду.

Для него она была вся такая.

Я извернулась в его хватке, а затем оказалась лицом к лицу с ним. Вик моргнул одним сонным глазом, другой отказывался открываться, продолжая бороться со сном. Его руки легли на мои бедра, затем скользнули назад и еще ниже, пока одна не легла на изгиб моей задницы, а другая беззастенчиво мяла круглую щеку.

Мои губы приоткрылись, и сорвался хриплый вздох. Господи, он заставил меня почувствовать кое-что. Желание обхватить его ногами было сильным, но я боролась с этим изо всех сил.

Вместо этого я впилась в его лицо внимательным взглядом, я посмотрела на его разбитую губу. Цокнула языком и, не задумываясь, приложила нежные пальцы к ране и тихо сказала:

— Тебе больно. Почему тебе всегда больно?

Он притянул меня ближе, пока наши тела не соприкоснулись.

— Мне всегда где-то больно, детка. Моя голова, мое сердце… — Мои маленькие груди прижались к его твердой груди, он прижался ко мне бедрами, и мои губы приоткрылись от восхитительного ощущения его твердой длины у моего живота. — …мой член. Все это относительно.

Но я сосредоточилась на поврежденной коже у его рта.

— Это выглядит болезненным.

— Так и есть. Не могла бы ты получше его поцеловать? — Он наклонился, преследуя мой рот своими надутыми губами. — Держу пари, ты на вкус как вишня, или ягоды, или что-то сладкое.

Я поежилась, приложила мягкую руку к его рту и усмехнулась.

— Дай мне подняться.

Его брови нахмурились, и он поднял свою большую руку, чтобы схватить мою маленькую. Я старалась не корчиться, но ощущение его губ, когда он поднес к ним костяшки моих пальцев и прикусил их, было слишком сильным. Мои соски набухли. Вик издал глубокий, удовлетворенный звук.

— С чего бы мне это делать, если тебе так хорошо там, где ты сейчас?

Не знаю, почему я сказала то, что сказала, но мне вдруг стало так больно на сердце, что я торжественно пробормотала:

— В последний раз, когда ты был в моей постели, ты сказал, что скучал по мне. — Вик замер, не шевелясь, казалось, зная, что грядет нечто большее. Мой тон был мягким, как сливочное масло. Слова едва слышны. — Я должна была сказать тебе, что тоже скучала по тебе. Потому что я скучаю. Все время. Меня это достало.

Он моргнул, его глаза вспыхнули, когда они блуждали по моему лицу. Я увидела множество эмоций, когда его дыхание стало тяжелым. Его рокочущий голос был необычайно мягок и не соответствовал напряженности его взгляда.

— Дай мне этот рот.

Это была хорошая идея?

Возможно, нет.

Мне было все равно?

Моя нижняя область сказала «да».

Я опустила ресницы и поддразнила:

— Один поцелуй, и ты позволишь мне встать?

Его похотливый взгляд приковал меня к месту.

— Если после этого поцелуя ты захочешь, чтобы тебя отпустили, — сказал он, посерьезнев, его полуприкрытые глаза изучали мое лицо, — то я делаю это неправильно.

Боже милостивый, это прозвучало как обещание.

Моя внутренний котенок замурлыкал.

Какое-то мгновение мы могли только смотреть друг другу в глаза. В его я увидела тоску. Мне было интересно, что он увидел в моих.

Любовь? Отчаяние? Горе?

Может быть, все вместе?

Притяжение к нему было слишком велико. Я не могла не качнуться в его сторону. А когда он встретил меня на полпути, и мои губы запульсировали от потребности быть поцелованными, я вообще перестала дышать. Он облизал губы, поднял руку и осторожно провел большим пальцем по моим пульсирующим губам так нежно, как всегда делал.

Мое тело согрелось и задрожало, а он еще даже не поцеловал меня.

Вик мягко, но твердо взял мой подбородок большим и указательным пальцами, и я позволила ему сдвинуть меня с места, а затем он сократил дистанцию