- Зато у вас выйдет. За нее и за себя. Постарайтесь уж.

- Спасибо… это вы маме что-то сказали?

- Нет. Думаю, она сама все поняла.

И испугалась за дочь. Она ведь не глупая женщина.

- Скажите, а вы знали Антонину Павловну? Из больницы?

- Которую убили?

- Откуда…

- Ой, да весь город об этом только и говорит. А правда, что у нее под кроватью три ящика с золотом? У нас только один и тот с куриными яйцами. Что? Так их хранить удобнее.

- Неправда.

- Вот и я думаю. Кто будет золото под кроватью хранить?

- Но вы её знали?

- Знала, - скривилась Янина. – Она приходила… такая гадостная-гадостная. Вот вроде и не скандалит, нервы не треплет, но все-то пересмотрит, перещупает. И то ей покажи, и это. И главное, ничего-то потом не купит. Или если купит, то на три копейки, а нервов вытреплет на рубль. Но она так-то больше к маме приходила.

- Зачем?

- Ну… у мамы… это… болячка. Женская. И мучится она. А баба Тоня травки составляла. Пить. И ноги парить. Ну и так чего-то…

- И вы знали, что она знахарством занимается?

На Бекшеева поглядели с жалостью.

- А то… кто ж не знал-то? Об этом все знали…

- И Инга?

- Ну да… она как-то ходила даже… раньше, когда Мишка тут был. Просила зелье, чтоб от пьянства его отвадить. Но чего-то там не вышло… а после уже и не знаю. Она, говорю же, не всегда рассказывала… но если что, то да… скорее к Антонине пошла бы, чем в больничку.

- Почему?

- Антонина никогда ни о чем не спрашивала. А Людочка… Людочка, она хорошая, но все норовит в душу забраться. Это не я, это Инга так… а ей и без того тошно было, со своей душой… и она обмолвилась, что после Людочки вообще в петлю охота. Как-то так… не понятно говорю?

- Понятно, - заверил Бекшеев.

Понятно и было.

Вот только что с этим, понятым, ему делать-то? И можно ли сделать хоть что-то?

Глава 29 Заклинатели

Глава 29 Заклинатели

«Средь всего многообразия змей след бояться не тех, что шипят и разевают пасти, но тех, что, укрываясь в травах и листьях, таятся и лежат неподвижно так, что не в силах человеческому взгляду найти их. Но стоит приблизиться, и стремительно, молнии уподобившись, бросаются они, дабы вонзить ядовитые зубы в плоть…»

Книга о змеях

Одинцову я дозвонилась с первого раза.

Повезло.

И на месте застать. И во времени удачном, таком, что у него поговорить вышло. Меня Одинцов слушал внимательно, я даже представила, как он сидит, вытянув ноги, прикрыв глаза да скинув маску холодного делового князя.

Нет, он холодный и деловой.

И князь.

Только и человек тоже, о чем постоянно забывает.

- Ниночка сбежала, - сказал Одинцов, когда замолчала я. – Представляешь?

- Как?

- Обыкновенно. Они должны были с Ольгой отправиться в салон. Примерки там и все такое… гардероб стоило бы обновить. И обувь. Обсудить, где будет венчание, где свадьба… банкет, приглашения, цветы… ты ж знаешь, как это утомительно.

Знаю.

Отчасти.

Мы поженились на границе, в маленьком городке, одном из многих, которым удалось пережить войну. И городок этот успел затянуть редкие раны, вставить стекла в окна или хотя бы заколотить пустые провалы досками.

В этом городке суетились люди.

Носились дети и стаи собак.

И работало отделение имперской канцелярии, в котором брак и зарегистрировали. Это была идея Одинцова. Я, кстати, на сразу поняла, почему вдруг ему так срочно захотелось жениться. Нет, мы про брак разговаривали, конечно.

Но как бы не всерьез, что ли? О том, что всенепременно поженимся когда-нибудь потом, когда закончится война.

А тут он взял меня за руку и привел в эту канцелярию, где бумаги, столы и седой однорукий мужик, царствующий над этими бумажными развалами.

Потом, конечно, была другая свадьба.

И устраивала её княгиня Одинцова, не готовая смириться с мыслью, что её единственный сын женился не только без её благословения, но и без её присутствия. И там да, там уже нашлось место цветам, приглашениям, нарядам и прочей шелухе. Меня к делу столь серьезному не допустили, но примерки и тренировки – никогда до того не думала, что нужно тренировать подход к алтарю – утомили несказанно.

- Она хотела погулять по городу. Сказала, что нужно подумать. Ольга и отпустила. Как не отпустить. Я же все-таки не надсмотрщик. А Ниночка потом не пришла. Ни на примерку, ни… в доме обнаружили записку.

- И что в ней?

- Спасибо за заботу. Больше в наших услугах не нуждаются. Она не позволит разлучить себя с любимым.

Дура.

Или…

О некоторых вещах не хочется думать. Но профессия обязывает.

- И что теперь?

- А ничего, - Одинцов все же был довольно практичен. – Если Каблуков не замешан в убийствах, то… я не могу прожить жизнь за Ниночку. Я заботился о них, как умел. Нужды они не знали. Дом и хозяйство в полном порядке. Приданое выделю, как обещал. Если понадобится помощь – помогу. Но вмешиваться – уже нет.

- А дело?

- Дело доводите до конца. Тут без вариантов. Если кто еще нужен…

- Обойдемся.

- После прошлой вашей командировки последствия до сих пор разгребают, - буркнул Одинцов.

- Можно подумать, мы по своей инициативе туда сунулись… как ты этого Филиппа не нашел?

- Да… - Одинцов явно смутился, и это ощущалось. – Я как-то и не искал… точнее… я заставил открыть дело. Начать расследование. Потом читал доклады… протоколы. Вскрытие и все такое. Да, я знал, что Надежда была беременна, но все сходилось на том, что это не имеет отношения к её смерти. А искать… раздувать и без того некрасивую историю? Плодить слухи, домыслы? Мама вообще полагала, что расследование вредит репутации. Что есть ведь еще Ниночка. И если все вокруг узнают, что её сестра забеременела до свадьбы, да еще не от жениха… в общем, это дурно скажется на Ниночке.

Сейчас, когда его слушаю, в этом есть смысл.

- Слушай… а как Ниночка отнеслась к смерти сестры?

- Переживала. Плакала