– Умоляю, улыбнись мне, словно я все тот же несносный южанин, а ты моя сумасбродная дикарка…

Они оба знали, что это не так. Знали, что им уже никогда не стать прежними. Но одно было неизменно.

Их души – единое целое.

Их проклятие и их спасение.

Аврора сквозь слезы улыбнулась так широко, что почувствовала боль в области пореза.

– Я люблю тебя, Рэй, – прошептала она, касаясь губами его губ. – Мы пройдем через это. Вместе. Мы все преодолеем. Только прошу, доверься мне. Как когда-то я доверилась тебе. Все будет хорошо, обещаю.

– Моя прекрасная Аврора…

Она грустно усмехнулась. Ей по привычке захотелось откинуть густые длинные локоны за плечо, но она вовремя опомнилась. Теперь вместо роскошной шевелюры были короткие пряди, которые Нора подровняла, чтобы прическа выглядела более опрятно.

Аврора небрежно указала на свой шрам.

– Уже не такая прекрасная.

Рэндалл осторожно провел подушечкой пальца по ее щеке, стараясь не касаться рубца.

– Самая прекрасная, – серьезно заключил он и припал к ее губам в глубоком поцелуе.

Аврора издала прерывистый стон. Как же она скучала по его губам!

В поцелуе не было животной страсти – лишь трепет и нежность. Будто через него Рэндалл хотел передать, что готов довериться ей.

Не отрываясь от его губ, Аврора потянула его за собой к кровати. Рэндалл на ходу снимал с нее одежду, а она мысленно благодарила себя за то, что надела платье, скроенное по северной моде: без многочисленных застежек, тесемок и ненавистного корсета. Оно в считаные секунды соскользнуло с ее тела, а следом на пол отправились сорочка и нижнее белье. Горячие мозолистые ладони сжимали талию, гладили спину, сминали ягодицы и ласкали грудь. Осторожно, мягко, бережно.

Прервав умопомрачительно долгий поцелуй, она помогла Рэндаллу освободиться от штанов, и они вместе легли на кровать.

– Окно весь вечер было открыто, тут прохладно. – Он уже собрался накрыть себя и Аврору одеялом, но она перехватила его запястье и положила ладонь к себе на талию.

– Ты согреешь меня лучше любого одеяла, – с улыбкой прошептала она и снова поцеловала.

Ласковые умелые руки, прерывистое обжигающее дыхание, низкие хриплые стоны, вкусные мягкие губы – то, чего ей так сильно не хватало, Аврора сейчас получала сполна. Каждый поцелуй Рэндалла распалял жар под ее кожей, который стремился к низу живота и заставлял выгибаться навстречу крепкому мужскому телу. Желая быть как можно ближе, Аврора прильнула к Рэндаллу, но в этот миг грубый шов на уголке подушки задел порез на щеке. Она зашипела от боли.

– Может, нужно еще раз обработать мазью? – заботливо спросил Рэндалл и подул ей на щеку.

– Нет. – Она взъерошила его волосы. – Мне нужен ты.

Рэндалл чмокнул ее в нос, а потом обхватил за талию и перевернулся на спину, усадив ее сверху.

– Я твой. Только твой. – Он сжал ее ладонь и положил себе на грудь. – Навсегда.

Его глаза лучились бесконечной любовью и преданностью. Аврора взяла его вторую ладонь и здоровой щекой прижалась к ней, как замерзший котенок, ищущий тепла. Рэндалл скользнул пальцами по ее губам, ласково провел по шее и, остановившись у ключиц, погладил впадинку между ними. От этого трепетного жаркого прикосновения Аврора тяжело сглотнула. Она пригнулась и прочертила поцелуями дорожку от его губ к груди, не оставляя без внимания ни одного рубца. Когда ее губы коснулись шрама на плече, полученного стрелой во время похода несколько лет назад, Рэндалл шумно вздохнул.

– Это мой любимый.

Аврора приподнялась, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Почему?

– Потому что тогда ты считала, что я неверен тебе и люблю другую. Но все равно продолжала тайно навещать меня по ночам и залечивать рану. Мы вместе пережили ту бурю, хотя нам обоим казалось, что она нас уничтожит. Этот шрам для меня – символ того, что мы все осилим.

– Я люблю тебя, Рэй.

– И я люблю тебя, душа моя.

Он обнял ее за шею и затянул в долгий, упоительный поцелуй. Аврора скользнула ладонью по его груди вниз, прямо к крепкому животу и намеренно задержалась у пупка. Когда ее умелые пальчики очертили его тазовые кости, слегка царапая кожу и повторяя контуры косых мышц, стремящихся к напряженному органу, дыхание Рэндалла участилось. Он застонал ей в рот, как только Аврора обхватила его и начала двигать ладонью вверх и вниз. Она дразнила его, то крепко, но нежно сжимая, то едва ощутимо скользя подушечками пальцев по всей длине.

Рэндалл не спешил перехватывать инициативу, как делал обычно. Не пытался контролировать процесс. Он отдался Авроре целиком и полностью. И она точно знала, что этим он давал понять, что готов довериться ей.

Упиваясь властью, Аврора прижалась лоном к его плоти и задвигала тазом, намеренно поддразнивая его. Влажными губами скользнула по его скуле и, лизнув мочку уха, игривым шепотом спросила:

– Ты хочешь меня?

Рэндалл положил руки ей на ягодицы, сжав их до боли, но не стал входить в нее. Ждал, пока она сама это сделает.

– Нет, Аврора. Я не просто хочу тебя. Я нуждаюсь в тебе.

Аврора издала глубокий низкий стон под влиянием его признания и жаркой истомы, что обжигала ее изнутри и требовала Рэндалла. Немедленно. Ее тихий вскрик и его громкий стон сплелись в единую мелодию, ритм которой задавали бьющиеся в унисон сердца, так долго тосковавшие друг по другу. Камни в их перстнях сияли ярче обычного, как будто чувствовали, что именно в эту ночь их любовь стала еще более крепкой, взрослой и трепетной.

Взяв Рэндалла за руки, она переплела их пальцы и начала плавно двигаться, то ускоряя, то замедляя темп, пока он смотрел на нее таким восхищенным взглядом, словно видел впервые. Его глаза мерцали в ночи неистовым блеском, и он с жадностью ловил каждое ее движение. Не переставал нашептывать нежные слова, которые лишь сильнее распаляли в ней страсть. Аврора переместила его руки себе на грудь, и Рэндалл тут же начал ласкать ее, подталкивая к пику блаженства. Она склонилась и жадно впилась в его губы. Их поцелуй граничил между безумной страстью и упоительной нежностью.

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – срывающимся от тяжелого дыхания шепотом спросила Аврора и мягко прикусила его нижнюю губу.

– Делай со мной все что хочешь, я весь твой, – ответил Рэндалл и, словно в противовес ее укусу, медленно и невыносимо сладко облизал ее верхнюю губу.

Его действие отдалось жгучей тяжестью в низу живота, и