Завитые светлые усы, размашистые жесты, манера отчетливо выговаривать слова и бархатные манжеты, словно притягивавшие свет. Портия от души улыбнулась:

— Молодец, Таня! А остальное помнишь?

Я остановилась, в голове у меня шумело, воздух казался густым от запахов пота и пряностей.

— Его роскошная парижская резиденция пострадала во время Фронды. Он так и не восстановил свое состояние и положение.

Порция кивала моим словам, ее ответный шепот был едва слышен за музыкой и смехом:

— Впрочем, в последнее время его дела, судя по всему, пошли на лад. Как будто на него внезапно свалились большие деньги, n’est-ce pas, не правда ли? Быть может, те ткани, что вы нашли на корабле, нужны были не только для маскировки оружия?

Мы разделились: Портия смешалась с компанией Жанвье, а я стала наблюдать за парами в толпе в ожидании своего нового объекта — лорда дю Верлака. Того самого, что должен был заставить Этьена ревновать.

— Теперь на званые вечера пускают кого угодно.

Мой взгляд блуждал, корпус был повернут в сторону открытой для танцев части бального зала. Недалеко от меня бок о бок стояли мужчина и женщина и с плохо скрываемым отвращением наблюдали за Портией, которая хлопала ресницами и жеманно улыбалась в ответ на что-то сказанное господами. Не может быть… в последний раз я видела этого мужчину в доках, когда он выкрикивал приказы матросам. Неужели его спутник тоже здесь? Тот, которого я оставила в крови, привалившимся к стене, под плеск воды, в ночной тьме. Притворившись, что поглощена зрелищем танцующих пар, я отступила назад и в сторону, навострив уши, чтобы слышать их приглушенный разговор.

— До чего же больно видеть дворец до такой степени оскверненным, — сказал он. Я зажмурилась, чтобы подавить внезапную вспышку гнева, затем снова открыла глаза навстречу яркому золотистому сиянию свечей и воздуху, до такой степени насыщенному духами и парами алкоголя, что я не могла с уверенностью отличить, где что. — Но скоро справедливость будет восстановлена; в конце концов король поймет, что это отребье не заслуживает его милости. Все они просто идиоты.

Может, король и поймет… если альтернативой будет усыпальница в базилике Сен-Дени.

— Хотелось бы надеяться, — хмыкнула дама. — Я заметила, что ваша супруга пропустила собрание у меня на этой неделе. — Ее тон казался беззаботным, однако глаза опасно сверкнули.

— Она просила передать, что ей очень жаль.

— Неужели? Вы ведь знаете, что изготовление вееров на заказ отнимает много времени. Ее вещица как раз была у меня. Я думала, она оценит изящество веера, все остальные дамы оценили. Впрочем, если она передумала, я буду рада вернуть заказ мастеру, раз уж она больше не ценит его искусство.

— Нет-нет, — запинаясь, возразил мужчина. — Она была… она была нездорова и…

— Занята? Любопытно.

— Она заберет заказ завтра. Даю слово.

— Нет необходимости. — Женщина засунула руку в накладной карман и вытащила оттуда позолоченный веер. — Полагаю, я могу передать мастеру ваши похвалы отделке?

Мужчина поправил воротничок:

— Буду премного благодарен.

Женщина повернула свой собственный веер — изящное изделие из резной бумаги и кружева, которое держала в левой руке. Мою спину обдало холодом. Мадам де Тревиль обучала нас значению всех жестов, малейших наклонов и поворотов, каждой мимолетной улыбки, имевшей собственный скрытый смысл. Поворот веера в левой руке… За нами следят.

Ее глаза оставались бесстрастными. Он же впился взглядом в Портию.

— Умираю от жажды, — объявила женщина. — Вы не могли бы принести мне попить, прежде чем вернетесь к жене? Ей, конечно, не помешает ваша поддержка для скорейшего выздоровления.

Мужчина повернулся и направился в сторону стола с напитками. Я попыталась привлечь внимание Портии, но та была слишком занята соблазнением месье Жанвье. Расправив плечи, я сделала глубокий вдох и тщательно рассчитала все движения: когда целеустремленно шагавший мужчина оказался прямо передо мной, я подалась вперед.

Мы с громким шумом столкнулись. И я начала падать. Вниз, на деревенскую мостовую, к ободранным ладоням и юбкам, перемазанным разбитыми яйцами, к смеху Маргерит, зудящему у меня в мозгу. Но тут кто-то подхватил меня за локоть. Портия.

— О, прошу прощения! — воскликнула я.

Мужчина посмотрел сверху вниз на меня, на Портию, на притворные извинения, написанные на наших лицах. Он заморгал, его лицо скривилось. Затем сделалось насмешливым. Ни следа узнавания. Для него мы были лишь двумя глупыми девчонками в красивых платьях. Когда он наклонился, я краем глаза заметила раскрытый веер. Настоящее произведение искусства. Изящные каллиграфические буквы, тонкая золотая вязь, прячущаяся в складках между пластинами и цветочным кружевом. Секундочку… буквы? Нет… слова.

— Отребье, — едва слышно пробормотал он. Я наклонилась, пытаясь заглянуть ему под шляпу. Его голос не был похож на голос ночного вора — но ведь я знала, что вор нарочно изменил голос.

— Qu’est-ce que vous avez dit? Простите, что вы сказали? — переспросила Портия, источая любезность. — Я, должно быть, ослышалась.

Он коротко поклонился и засунул богато украшенный веер в карман.

— Виноват, приношу свои извинения. — Он сопроводил эти слова недовольной гримасой.

Серые волны захлестывали меня одна за другой, сердце бешено стучало. Его дама прошагала мимо, одарив нас ледяным взглядом, и исчезла в толпе.

— Он был с графиней де Граммон? — спросила Портия.

— Так это была графиня?

— Bien sûr, конечно. А он — один из мужчин в порту. Ты из-за этого в него врезалась? — Ее темные глаза вспыхнули. — Сначала я подумала, что у тебя голова закружилась.

— Она дала ему веер, Портия. Веер. Для его жены.

С ее губ сорвался тихий вздох:

— И что это, по-твоему, означает?

Я вспомнила беседу в салоне в самый первый день, когда мадам де Тревиль отчитывала Портию за то, что та наступила объекту на ногу, спровоцировав язвительный выпад со стороны графини де Граммон. «Но спать ради веера с мастером все же чересчур отчаянный шаг…»

— Может быть, ее роман с веерным мастером был вовсе не ради модных аксессуаров. — Я понизила голос, собираясь рассказать ей о буквах.

— Извините. — Какой-то мужчина прервал наш разговор, наклонившись так низко, что его рукав практически коснулся пола. Он покачался на подушечках ступней. — Я хотел бы пригласить вас. На следующий танец. — Он кивнул на пары, скучавшие вокруг в ожидании следующего тура: музыканты решили сделать небольшой перерыв. — Мне известно из надежных источников, что вы прекрасно танцуете. Мадам де Тревиль сообщила мне, что сегодня вечером вы особенно ждете гавот.

Я вложила свою ладонь в его:

— Почту за честь…

Свободной рукой он хлопнул себя по лбу, оставив на коже