Гвардейцы в алых мундирах расступились, пропуская во дворец Айзенштайна. Охранитель вошел в кабинет Фокса и торжественно произнёс:

— Именем Священного Имперского Охранительного Бюро, я, охранитель Вильгельм Айзенштайн, объявляю Сэмюела Ричарда Фокса, губернатора планеты Зекарис и бывшего генерального директора компании FoxCorp, предателем Империи!

— Э… что здесь происходит? — губернатор, сидя за резным столом, тревожно моргнул.

— Вы обвиняетесь в торговле инопланетными артефактами, — беспристрастно ответил Айзенштайн, буравя глизеанца взглядом.

— Я не… — пытался оправдаться Фокс.

— Два дня назад, 27 августа 997 года по стандартному имперскому календарю, вы заключили сделку с агентом разрушителей в заведении «Весёлый Сильвер» на пиратской платформе «Кровавый Предел», — не слушая его, продолжал охранитель, — вы обещали раздобыть ему кинжал вымершей чуждой расы, известной как Пастыри. Слава Императору, артефакт сейчас находится на секретной базе Охранительного Бюро, и вам его не видать как собственных ушей.

— Господин охранитель, произошло недоразумение, — лепетал губернатор, — я не причастен к торговле артефактами чужаков. Если хотите, посмотрите мой компьютер — там нет данных о кинжале!

— Не нужно, — отрезал Айзенштайн, — у нас есть доказательства вашей вины, и их достаточно.

— Доказательства, — пробормотал губернатор, — у меня есть разрешение от Охранительного Бюро!

Противоречащий сам себе Фокс выхватил из ящика бумагу с печатью охранителей. Айзенштайн бросил на неё суровый взгляд и ответил:

— Подделка.

— Почему же? — начал оправдываться глизеанец, — вот, смотрите, документ сделан по всей форме, и тут есть печать!

Карл старался сохранить серьёзный вид — за губернатором было очень забавно наблюдать.

— Разрешение на экспедицию за ксеноартефактами может выдать только главный охранитель субсектора или Великий Охранитель Баррада, — сказал Айзенштайн, — поэтому я не знаю, что вы там получили, но подделка имперских документов также преследуется по закону.

Фокс не нашёл, что ответить.

— Это всё Птитс! — неожиданно выкрикнул он, — ему нужна моя власть!

— Вы не правы, сэр, — возразил Карл, — мой долг — служение Императору и Империи. Позавчера вечером вы покинули дворец, и я, почуяв неладное, послал за вами разведывательного дрона.

Карл подключил свой коммуникатор к голографическому проектору на столе. В воздухе зависли две фигуры в балахонах. Одна из них сидела, а другая — стояла.

— Сэмюел Фокс? — спросил сидящий механическим голосом.

Губернатор Фокс испуганно смотрел на голограмму. Глизеанец понимал, что охранитель за него взялся и теперь не отпустит. Ксеноартефакты — дело очень серьёзное.

Стоящий сел напротив сидящего и откинул капюшон. Фокс едва ли не ахнул, увидев на голограмме собственное лицо.

— Это п-п-подделка, это анимация, — бубнил он, — враги к-клевещут на меня!

— Но голос ваш, — строго сказал Айзенштайн, поставив видео на паузу.

— Голос тоже можно п-подделать, — глизеанец отчаянно старался сохранить лицо.

— И страх тоже?

Губернатор не ответил на вопрос охранителя. Айзенштайн продолжил воспроизведение.

— Личность подтверждена, — сказал андроид.

— Что вам от меня нужно? — в страхе спросил Фокс на голограмме, в то время как настоящий губернатор с ужасом узнавал себя.

— Нам нужен один инопланетный артефакт, — ответил робот разрушителей, — это кинжал, хранящийся в храме расы Пастырей на луне Нод в трёх системах от Зекариса.

— Сколько вы за него отдадите? — поинтересовался голографический губернатор.

— Пять миллионов. Вы знаете, что от этого предложения нельзя отказаться. Один миллион мы предварительно вышлем на ваш счёт.

— Я сделаю это, милорд, — тихо ответил андроиду Фокс, и голограмма погасла.

— Вы арестованы и отстранены от должности, Сэмюел Фокс, — сказал Айзенштайн, — вас будет судить трибунал охранителей.

— Х-х-хорошо, — промямлил губернатор, пятясь к столу.

Штурмовики схватили глизеанца за руки и надели наручники.

— Карл! Ты предал меня? Зачем? — в отчаянии завопил Фокс.

— Худшее, что я могу сделать — это предать себя и Бога-Императора, — спокойно ответил Птитс, — если вы думали, что ваши нечистые дела никогда не будут замечены, Фокс, то вы ошибаетесь.

— Если ты хочешь отправить меня за решётку или сжечь, знай, что у меня есть друзья-охранители! — губернатор забился в истерике, — всё равно никто не сделает тебя губернатором!

— Мне это и не нужно, — так же ровно сказал Карл.

— Я временно возьму на себя полномочия губернатора Зекариса, — произнёс Айзенштайн, — Имперский Сенат потом назначит нового, более верного Империи, чем вы, Фокс. А о ваших друзьях из Бюро, которые, скорее всего, и помогли вам подделать документы, мы ещё поговорим. В тюремной камере.

Штурмовики вывели глизеанца из кабинета. За дверью, помимо гвардейцев, стояла Софи. Её молодое, красивое лицо осунулось, и вообще она выглядела как будто неживой.

— Приношу глубочайшие извинения, — сказал ей Айзенштайн, выходя из кабинета, — вы его дочь?

Софи кивнула. Карл покинул кабинет последним. Когда он прошёл мимо дочери Фокса, она прошипела:

— Я вас ненавижу.

Птитс ничего ей не сказал. Софи была справедлива. Он посадил её отца за решётку, пусть ради благой и очень важной цели, и теперь она точно не сможет жить как прежде.

Пиксель ждал Карла на площади рядом со статуей святого Себастьяна.

— Молодчина, Карл! — поздравил он друга, глядя на уходящих к космопорту Айзенштайна, арестованного Фокса и штурмовиков, — главное, что мой патент выдан на законных основаниях, и я по-прежнему останусь корсаром на службе Императора.

Карл улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его лица.

— Слушай, друг, — Птитс взял корсара за плечи и посмотрел ему в глаза, — они скоро прилетят, и здесь будет бойня. Возвращайся на верфь, приготовь корабль и собери ребят. Барбара улетит на пассажирском судне, и я прошу тебя защитить его от разрушителей.

Пиксель кивнул.

— Сейчас я пойду к ней, — продолжил Карл, — прощай, — и он побежал в таверну.

— Что значит «прощай»? — спросил Пиксель, но друга рядом уже не было, — Карл! Карл!

Тяжело вздохнув, корсар быстрым шагом направился к верфи.

Пёстрая толпа собралась у входа в таверну «Амелия». Она состояла преимущественно из женщин, однако были там и мужчины. Люди радостно махали разноцветными ленточками и флажками: как чёрно-жёлтыми имперскими, так и красно-синими — такими были цвета команды Порки, «Серенийских Свиней». Над головами зевак парили репортёрские дроны с камерами.