Гды идут, ничего не происходит. Надежда со временем вновь угасает. Лишь своды пещеры давят сильнее, а сны становятся еще удушливее.

Пока однажды у него снова не появляется гость.

(Около двух лет назад)

– Кто здесь?

Голос мужчины решительный, но дракон чувствует, как за бравадой тот скрывает усталость и… страх. Да, все они боятся. Правда, этот, кажется, боится не за себя. И даже когда видит дракона, не теряется.

– Я пришел сюда за этой женщиной и хочу забрать ее отсюда.

– Никто не покидает владения короля без его дозволения, – дракон еле слышно фыркает. В тот момент, когда он назвал себя королем, ему ярко вспомнился образ дрожащего человечка на перине из золота. Должно быть, именно это заставляет его спросить у гостя: – Что там говорят обо мне наверху?

– Про тебя не говорят. Ты давно стал мифом, легендой. Вот тварей твоих боятся. Хотя кто-то, возможно, не верит и в них.

– Легендой?

В Валааде любят легенды. Передают из уст в уста, записывают на пергаментах, оживляют магией и показывают детям. Интересно, а в Валааде о нем помнят? Помнит ли о нем брат?

Когда-то от одного его имени дрожали камни, от одного взгляда обрывалась жизнь…

– Никто даже имени твоего не помнит. Король… Подгорный король – вот как тебя все называют. Да и то не уверены. То ли был такой, то ли не было. Черная магия, изменяющая животных, – есть, а вот тебя… все равно что и нет.

Все равно что и нет? Дракон теряется на миг. Его разум, расшатанный одиночеством, приходит в ужас. А что, если его действительно нет? Что, если он действительно давно истлел, растворился в своем забвении? Что, если пустота поглотила его?..

Землю трясет со страшной силой. Он видит, как мужчина падает на песок, прикрывая голову от падающей сверху каменной крошки.

Дракон приходит в себя. Неужели так стены пещеры реагируют на его страх. Страх… пустоты? Разве он не смирился со своей участью?

Человек поднимается, безразлично вытирая испачканные золотым песком руки о штаны:

– Почему бы не выйти и не напомнить им о себе? – его манипуляции топорные и оттого кажутся забавными.

Валаад! Сколько он уже не смеялся? Думал, разучился вовсе. Или этот смех – лишь отголосок пережитого страха? Стены пещеры трясутся в такт его плечам.

– Что здесь смешного?

– Я только что понял, что сам забыл свое имя…

Так странно. Он помнит имя предавшего его брата. Но не помнит собственное.

Смертный тем временем снова пытается пустить в ход жалкие манипуляции и лесть. Очень скоро становится скучно. Призвав мощь проклятия, дракон обрушивает его на голову чересчур говорливого парня. Ощущения… Странные. Мужчина трясет головой, сплевывая на пол то, что попало в рот, откидывает слипшиеся волосы со лба.

– Может быть, все-таки договоримся? – неуверенно спрашивает человек.

– Ты все еще жив… Как, говоришь, твое имя?

– Я не называл его, – уклончиво отвечает мужчина.

«Идеальный сосуд – вот твое имя», – мелькает победная мысль.

Он столько раз представлял себе, как это будет, что теперь не знает, какой план пустить в ход. Нетерпение мешается с неверием. Может, это лишь фантом? Образ в его голове? И он по-прежнему один, считает крупинки золотого песка, перекладывая их с места на место?

Дракон соглашается на все условия человека и даже помогает вытащить оставшихся под завалами детей и взрослых. Ему не нужны их жизни. Ему не нужна больше ничья жизнь. Ведь в тот момент, когда дракон выполняет условия сделки, он получает себе новое тело.

Но все идет не по плану.

Что он знал о боли прежде? Ничего.

Человеческий организм впитывает все, словно губка, и усиливает многократно. Вода вокруг кипит, дракон (или уже человек?) рычит и воет.

Пустота? Неужели он действительно боялся ее? В тот миг он ее жаждал.

Зачем ему нужна эта месть? Зачем он так долго искал себе тело?

Все, что нужно теперь, – только забвение.

И когда дракон уже готов сдаться, отказаться от возмездия, от себя самого, когда агония настолько сильна, что он сам молит о смерти, он с удивлением осознает, что память человека никуда не делась. Он сам никуда не делся. Их сознания соединились в единое целое.

Мир вспыхивает новыми красками. Будто со стороны он видит свою жизнь в Валааде и понимает – это его человеческая часть впитывает новые знания. Он видит события до того, как пообещал служить дракону. То есть свою жизнь до того, как пообещал служить самому себе.

Одно теперь неотделимо от другого. Они становятся единым целым. Чем-то более сильным, великим. Вечным.

Теперь у него новое старое имя – Амоа. Он был родом из Малеха и из Валаада.

И его врагам следует молиться. Потому что ни одна из его частей не умеет прощать…

(Несколько дней назад)

– Ты сказала, что знаешь, кто я. Скажи это вслух.

Амоа стоял в коридоре королевского замка, а перед ним на полу сжалась девушка. Ее губы дрожали, во взгляде читался ужас.

Она сглотнула и произнесла на грани слышимости:

– Подгорный король.

Это было похоже на озарение. На блестящую идею, которая приходит и меняет собой все вокруг. Как наяву он вспомнил тот день, когда Ниан атаковали повстанцы, объединившиеся с Трилендом. Амоа поднялся в воздух, почти победил их всех, но в какой-то момент его тело пронзило несколько запущенных в небо огромных копий. Как он мог проглядеть их катапульты? Непростительная ошибка, стоившая ему так дорого.

Одно угодило прямиком в голову, вошло через глаз. Он помнил оглушающую боль, а затем… Видимо, упал в море, там обратился обратно в человека, и его выловили работорговцы.

А ведь тогда, когда он очнулся, закованный в антимагические наручи, он действительно хотел умереть. Его звериная сущность молчала, истощенная регенерацией, вместо нее надолго поселилась пустота, а с ней вернулось и все то, что он ощущал, когда был заперт в пещере один на один с золотом и своим проклятием.

Тогда он оказался снова заперт, хоть и не понимал этого. Заперт в собственной голове. Разум отказывался подчиняться, лишенный ориентира. Желания притупились, осталось только отвращение. Не справился, не смог. Проиграл. Снова.

Потом была Киара. Целеустремленная, яркая, согретая внутренним огнем. Он еще не видел всей картины целиком, но уже осознал, насколько судьба благоволила ему все это время, раз столкнула именно с ней… Или это не судьба, а проклятие? Его продолжение? И его истинным наказанием станет не многовековое заточение, а именно она?

Амоа плохо помнил, как выбрался из королевского замка. Он даже не помнил, оставил ли в живых узнавшую его библиотекаршу. Ему было все равно, увидит кто-нибудь его превращение или нет. Он просто призвал свою вторую сущность и расправил крылья. Больше ничьи приказы не были над ним властны,