Я поспешил ей на помощь — Мила изо всех сил пыталась освободить правую ногу, но та оставалась в слое грязи до середины голени. Я осознавал, что мой показатель силы смотрелся ничтожно на её фоне, так что вместо того, чтобы помочь тянуть, начал расчищать грязь вокруг застрявшей конечности.

— Вы что там, разыграть меня решили? — буркнул Ронан сзади.

— Нет, я не шучу! — крикнула в ответ Мила. — Я… что за…

Мои усилия по расчистке грязи не пропали даром, но легче от этого не стало. Под слоем грязи скрывалась вцепившаяся в ногу Милы синюшная рука мертвеца.

Мы заорали одновременно, но наш крик заглушил другой рёв — того, что пять минут назад ещё было похоже на человека. Фраат III, Тысячерукий, теперь полностью оправдывал своё странное прозвище. Из безголового туловища беспорядочно торчали конечности — целые и обломанные, оканчивающиеся то когтями, то ладонями со случайным количеством пальцев. Паукообразная фигура, шатаясь, поднялась с пола, не переставая реветь даже при полном отсутствии рта и головы. Вонь плесени в воздухе вытеснил другой запах — приторный, удушающий, который я изо всех сил пытался стереть из памяти. Запах безумия. Третья фаза. Третья фаза, будь она проклята.

Мила отчаянно рубила держащую её кисть кинжалом. Я заорал, размахивая руками, чтобы отвлечь внимание твари на себя, и атаковал «Языком саламандры». Где-то сзади кричал Ронан, рвавшийся в бой даже несмотря на дебаф на выносливость. Мила наконец вырвалась из мёртвой хватки, но отступить не успела. Одна из «нормальных» рук босса — кажется, та, что была его правой, упала на девушку, схватила поперёк туловища и вздёрнула в воздух.

— Мила!! — Ронан рванулся вперёд, беспорядочно молотя мечом по конечностям босса, но он бы опоздал даже без «Усталости».

Сразу десяток рук вцепились в Милу на высоте двух метров. И после ужасной паузы резко дёрнули во все стороны.

Это была самая страшная смерть, которую я видел за всё время игры в «Аниму». Меня словно парализовало, я не мог двигаться, не мог дышать. Ронан что-то орал, продолжая рваться вперёд, когда удар хопеша перерубил его почти пополам, отбросив ко мне под ноги. Я упал на колени. Звуки вернулись.

— Ничего… Макс, — мародёр пытался улыбаться, даже оставшись на последних единицах хп. — Сейчас… на респ… и захерачим эту мразь…

В следующую секунду его не стало. А ещё через секунду Фраат III повернулся ко мне.

«ВЫ ПОГИБЛИ».

Глава двадцать первая

Дым проникал словно в самый центр груди, лишая возможности дышать, и вырывался назад с каскадом сухого кашля. Глаза щипало так, что слёзы застилали любой обзор, и я не мог пошевелить рукой, чтобы их вытереть. Огонь. Дым. Откуда всё это? Я должен быть мёртв, я должен возродиться! Но сначала — увидеть Эми.

Резонируя с беспорядочными мыслями из окружающего хаоса, сознание выделило одинокую девичью фигурку. Эми? Эми, моя спасительница, моё утешение, моя… Стоп, неужели её крохотный осколок мира-вне-мира загорелся, пока меня не было?

Я резко открыл глаза — точнее «то, что заменяло мне глаза», как Эми говорила раньше. Сразу накатило облегчение — никакого пожара, ни следа дыма и пламени, укрытие Эми оставалось таким же чистым и уютным, как и в прошлый раз. Университетская аудитория, придвинутые к стенам парты, накинутые на них стулья, за окном лето и цветущий каштан. Разве что единственная «студентка» в ней сейчас выглядела слишком уж напряжённой и сосредоточенной. Эми водила руками в воздухе, будто пытаясь нащупать что-то, и это «что-то» ей явно не давалось. Её губы были сжаты в тонкую линию, брови нахмурены, по лбу катилась тонкая струйка пота. Первым моим порывом было помахать рукой, чтобы привлечь её внимание, но здешние законы оставались в силе — у меня отсутствовали руки, ноги и вообще что-либо, напоминающее тело, за исключением зрения и голоса. Самое время воспользоваться вторым.

— Эми! Эми, я тут!

Она вздрогнула и заозиралась, пытаясь определить источник звука, пока не отыскала тот участок — над вечно запертой входной дверью — где располагалась моя точка обзора. К моему удивлению, вместо вздоха облегчения она с подозрением сощурилась.

— Кто здесь?

— Макс… Ардор!

От неожиданности мой голос зазвучал ниже обычного, и в несуществующей голове успела промелькнуть тень испуга — не узнает, закроется, отправит обратно… К счастью, Эми тут же заулыбалась и явно расслабилась.

— А я тебя вытаскивать собралась.

— Откуда вытаскивать? — не понял я.

— Из… пока неважно, ладно? Главное, что это ты.

— А что, мог быть кто-то другой?

Улыбка погасла.

— Иногда кто-то стучится — в дверь, окно, даже стены. Я делаю вид, что меня нет.

Готовый сценарий для хоррора. Эми спряталась от неизвестного ужаса в несуществующей аудитории, в дверь постучали. На миг меня захлестнула злость, тут же погашенная беспомощностью — что я мог сделать, чтобы защитить её? Бесполезный призрак, говорящая пустота.

— Я могу помочь?

Она покачала головой.

— Не волнуйся, я справлюсь.

— А…

Разговор завял, толком не успев начаться. Я хотел обсудить так много — нашу первую встречу в «бете» Анимы, восстановление её памяти, странный разговор со Стюартом в лифте. К этому моменту я понял, что не могу воспринимать Эми как «информационного помощника», каким бы могучим ИИ программисты «пожарных» не оборудовали игру. Её поведение, её личность не укладывались ни в какой алгоритм, и создание внутри Анимы этого странного места, больше всего напоминающего теневую Изнанку, лишь дополнительно это подтверждало. Она обязана была быть живой, настоящей, каким-то образом затянутой в эту безумную историю с тестированием «Анимы». Может, она была одним из секретных модераторов, про которых Стюарт просто не имел право говорить? А её роль «феечки», фирменное приветствие и возможность собирать информацию — не более чем набор специфических багов.

Я хотел сказать ей всё это, но молчал. Что, если я запутаю её, нарушу текущий статус наших странных, невозможных отношений? Тень испуга разрасталась до полноценного страха, возникшего, как многие страхи, из неизвестности. Я заговорю, я задам вопросы, я смешаю ей мысли и воспоминания — и больше никогда не попаду в это странное место, ни после смерти, ни при жизни. Я уже потерял Эми однажды, и это оказалось куда больнее, чем можно было ожидать. Пока не придумаю, как её вытащить — никаких расспросов о прошлом.

— Меня… меня ждут