Здесь в «гостиной» сейчас тихо, все на репетициях или тренировках. Или на уроках. У меня перерыв, а у Соры — должна быть тренировка, которую она безбожно пропускает.

Я сижу напротив, за небольшим пластиковым столиком и поглаживаю свой бок. Педагогический талант Нобу-сенпая все еще дает о себе знать тупой пульсирующей болью в печенке и потому я воздерживаюсь от печенек и конфеток. Передо мной просто вода в чашке. Столик у стены и в нормальном помещении здесь должно было быть окно, но это же чертова студия, реалити шоу. Потому вместо окна — зеркальное стекло. По ту сторону стекла с односторонней видимостью — должны быть установлены камеры и операторские бригады записывают все, что мы сейчас делаем или говорим. Вот если сейчас Сора-тян сорвет с себя пиджак и предложит заняться этим прямо на столе (а я — конечно займусь, потому что ни больная печенка ни бригада операторов за стеклом не должны останавливать настоящего мужчину! Настоящего мужчину может остановить только отсутствие согласия девушки… хотя… ) — то вся эта сцена будет в эфире с пискелями на месте ее сисек — через два часа, а в «ограниченных изданиях без цензуры» — к вечеру. Надо было перед тем как на шоу записываться — какой-нибудь местный афродизиак выбрать спонсором. Акс эффект! Столько денег мимо проходит…

— Что значит «а сейчас ты делаешь рай?» — задает вопрос Сора. Она серьезна и спокойна как и всегда и только в ее глазах, где-то очень далеко — начала светиться легкая искорка. Я вот такие вот искорки — издалека чувствую. Такие вот искорки — это когда в голове тараканы фейерверк устраивают. Всегда обожал девушек с примесью легкого безумия, а отличались они вот такими искорками в глазах. С такими вот скучно не бывает. Только снаружи Сора производит впечатление «девушки в футляре», если перефразировать Чехова, только в отличие от преподавателя Беликова — она не пыталась укрыться в своем футляре от мира, скорее — берегла мир от себя. Потому что совершенно точно знала, что с этим бедным миром произойдет, если она даст себе волю.

Я внимательно изучаю искорку в глубине ее глаза, которая медленно гаснет, оставляя здесь только серьезную девушку в хорошем костюме. Я как будто на собеседование пришел.

— Что значит эта фраза? Есть такая притча, Сора-тян … если тебе интересно? — говорю я и Сора серьезно наклоняет голову — интересно ей. Но не делай лишних выводов, человек, мне просто интересно и все. Выкладывай.

— В ту далекую эпоху, когда в стране Ямато после восстания крестьян в Симабаре сегунат Токугава провозгласил политику Сакоку — изоляции, по всей стране стали уничтожать христианских миссионеров. А надо сказать, уважаемая Сора-тян, что в то же время в стране Ямато жил-был один самурай, который прознал про христианскую концепцию ада и рая после смерти. Думаю, мой одноклассник Хироши объяснил бы это ему лучше кого бы то ни было, но Хироши тогда только осваивал искусство выглядеть как человек и не мог ничем помочь. Этот самурай отправился на поиски человека, который объяснил бы ему что такое ад и что такое рай. И вот в одной заброшенной деревушке он нашел скрывающегося от властей христианского священника, миссионера. Он поклонился ему со всем уважением и сказал — «Святой отец! Я — самурай, воин и не раз я смотрел в лицо смерти, не раз я сам отправлял своих врагов в ту страну, откуда нет возврата. Твое учение говорит о том, что после смерти нас ожидает рай или ад. Я пришел спросить у тебя, не мог бы ты объяснить мне что это такое?» — я делаю паузу и отхлебываю водички. Смотрю на Сору. Сора смотрит на меня. Вот кто у нас наверняка был самым примерным учеником в школе — она меня просто взглядом пожирает, да еще и руки друг на дружку сложила, словно за партой сидит.

— И случилось так, что святой отец в той деревне оказался очень мудрым и смелым или же чрезвычайно глупым человеком, потому что встал он, посмотрел на самурая, преклонившего голову перед ним и фыркнул. — в глазах Соры что-то неуловимо меняется и я развожу руками.

— Да! Фыркнул и засмеялся. И бросил самураю в лицо: — «Ты?! Самурай? Да ты просто бродяга! Сын собаки, который шляется по миру и докучает людям своими глупыми вопросами! Ступай отсюда, пока я не побил тебя палкой!» А как ты понимаешь, Сора-тян, говорить такое самураю с мечом за поясом в эпоху Сакоку — это не самое мудрое решение с точки зрения перспективы долгой жизни. — я вижу, как глаза Соры-тян сузились, а пальцы ее руки чуть дрогнули. Уверен, она уже представила и это оскорбление, и стиснутые в обиде зубы, и как ладонь падает на рукоять, обтянутую шершавой акульей кожей и как клинок описывает красивую дугу в воздухе, а обидчик разваливается на две половины, разрубленный косым замахом от плеча до поясницы.

— И опустил самурай руку на рукоять меча и чуть-чуть, едва выдвинул его из ножен, готовый разрубить священника пополам, потому что он убивал людей и за меньшее. Посмотрел на него священник и сказал: — «Вот сейчас, сейчас ты делаешь ад». Задумался самурай и понял, что хотел сказать ему священник. Понял, что мы сами себе делаем ад на земле своими действиями, своими словами и вовсе не обязательно умирать, если ты хочешь познать адские муки. Задвинул он меч в ножны и поклонился священнику еще раз — на этот раз ниже, с уважением. И сказал — «Спасибо за науку, святой отец». И тут священник улыбнулся и ответил ему — «А вот теперь ты делаешь рай». — я закончил и потянулся за своей чашкой. Отпил воды и задумчиво посмотрел на наше отражение в одностороннем стекле.

— А что было дальше? — спрашивает Сора, немного отойдя от магии рассказа. Я хмыкаю.

— Кто знает. Может быть самурай бросил быть самураем и стал монахом или отшельником и ушел в путешествие. А может быть — нет. Может он погиб в сражении за свои идеалы и чашку риса, а может быть — умер уважаемым человеком в своей постели, в окружении своих внуков. Но главное — то знание, которое он приобрел. Мы сами можем сделать ад или рай на земле своими руками. Здесь и сейчас. И я очень благодарен тебе за то, что ты поняла меня