дальше и плюхается на мягкое кресло-грушу перед телевизором. Тут же включает игровую приставку и забывает о нашем присутствии. Юрико — бросает на нас быстрый взгляд, кивает в знак приветствия и проходит к кофе-машине. Заваривает себе кофе и берет вазочку с печеньками. Присаживается рядом с Сорой.

— Будем знакомиться? — спрашивает она у меня: — ты вроде ничего.

— Меня зовут Кента, приятно познакомиться — говорю я и Юрико кивает.

— Я знаю — говорит она: — я — Юрико. Я пою и танцую, жонглирую заведенными бензопилами и факелами, прыгаю в бассейн с высоты и много чего еще. А ты — бьешь людей за деньги?

— Как правило я делаю это бесплатно. Было бы приятно хоть разок получить за это деньги — пожимаю я плечами: — но в целом ты права. Петь… петь я люблю, но не умею. Во! — приходит в голову идея: — я могу рэп петь.

— Рэп не поют. — говорит Сора машинально, отпивая из чашки. Видит, что я гляжу на нее, тут же отставляет чашку и складывает руки перед собой: — И-извини. Просто обычно там речитатив идет, это скорее читают, чем поют.

— А это идея — тянет Юрико и наматывает свой черный локон на палец: — как раз в твоем стиле, Кента-кун. Ты ж хулиган и все такое, тебе пойдет…

— Никакой он не хулиган! — яростно защищает меня Сора: — он на самом деле… — тут она затыкается, закрывает рот с такой силой, что мне кажется, что слышу, как у нее зубы клацнули. Молодец. Не знаю, что она там хотела про меня сказать «на самом деле он — утонченный и интеллигентный человек» или «на самом деле он еще хуже», но не сказала и то хлеб.

— … — Юрико смотрит на Сору, потом на меня и ее рот открывается буквой «О».

— И это не то, что ты сейчас себе думаешь! — твердо заявляет Сора, уверенная, что этим заявлением закрывает тему. Я мысленно качаю головой, внешне поддерживая покерфэйс. Надо сказать, что с поддержанием покерфэйса у меня такие же сложности, как и у Соры — с умением врать людям в лицо. Она у нас женщина-самурай, а эти совсем как скифы у Геродота, с детства обучены скакать на лошади, стрелять из лука и ненавидеть любую ложь. В свою очередь играть лицом чувства или отсутствие таковых — не приучен. Станиславский мне бы даже утку за собой не доверил выносить. Нет, ну я пытаюсь, конечно, но актером мне не быть, тут нужно предварительное убеждение себя до степени слияния лжи с реальностью, а сейчас времени у меня нет. И я чувствую, что прямо на моем покерфэйсе, на моей маске безэмоциональности начинает дергаться левое веко. Самое дурацкое в этой ситуации то, что нам с Сорой и скрывать то нечего, но как только она начала что-то придумывать, как вдруг и у меня все задергалось, а у Юрико появились обоснованные предположения. Она смотрит на меня, потом на Сору.

— Аматэрасу — вздыхает Юрико: — да что вы в самом деле. Я ж все понимаю, не маленькая. Ну нравитесь вы друг другу и чего? Просто я не понимаю, что тут скрывать, когда нас двадцать четыре на семь снимают. Что бы вы не натворили друг с другом… — ее глаза расширяются, и она прерывается. Какая-то идея приходит ей в голову. Она краснеет.

— Ты! Ты вот о чем сейчас подумала, а?! — требует немедленного ответа Сора, девушки-самураи прямолинейны и отступать не в их духе. Как там «я же вижу, что ты что-то плохое про меня думаешь!»

— Душевые кабинки! — говорит Юрико: — я только сейчас поняла! Там же камер нет, вы это в душевой кабинке делали!

— Что?! — раздается голос и это вовсе не мой голос и даже не Соры. Голос раздается от дверей. У дверей стоят Эйка-тян и Дездемона с Такеши. Сзади них высовывается голова Кимико.

— Не было такого! — тут же отрицаю я: — не в душевой кабинке!

— Неправда! — присоединяется ко мне Сора.

— Обалдеть — говорит Дездемона и лыбится, упирая руки в бедра: — так он у нас не только морды бить, а еще и по девкам специалист! А от тебя, Сора, не ожидала! Но все равно — молодец! Поздравляю!

— Молодцы оба! — хлопает в ладоши Эйка: — вот у нас и первая парочка появилась! Там в душевой этим вот заниматься не тесно? Я бы и сама… да не с кем тут… один заучка, второй нарцисс.

— Да в пень тебя, старушка — откликается Нобуо: — я не нарцисс! Я просто умею за собой ухаживать!

— В свою очередь возражаю против определения «заучка» и поздравляю Кенту-куна и Сору-тян с началом отношений — говорит Такеши. Мне он сразу начинает нравится. Зануда зануду издалека видит, вот. Прямо охота вскочить, поклонится и выдать в ответ что «слухи о имеющемся между мной и Сорой-тян коитусе и/или иных действиях, носящих сексуальный характер — являются ложными и неверными, явным преувеличением, не имеющем отношения к действительности. Тем не менее выражаю благодарность за поздравления, хотя и полагаю их неуместными». Думаю, что в этом случае Такеши понял бы что мы с ним на одной волне. Вообще Такеши мне нравится, он спокоен и всегда говорит понятным языком о том, чего хочет. Правда его внешний вид заставляет желать лучшего, эта вот безрукавка-свитер с ромбами поверх рубашки… такое ощущение, будто это он столетний дед а не я. Ну, да ладно, в конце концов он мужчина, а мы можем себе позволить…

— Зануда! — пришлепывает его ярлыком Эйка, подходя к нашему столу и нависая над ним всеми своими сантиметрами, она коротышка и сейчас явно наслаждается ситуацией: — ну, рассказывайте, молодые, как у вас это получилось? И насколько вы уверены, что ваши похождения завтра не будут выпущены дополнительным тиражом без цензуры? Я бы посмотрела, раз уж все равно все увидят.

— Эйка-сан! — возмущается Юрико, все еще красная: — нельзя же так! Это… это же интимное!

— Интимное оно если они этим дома занимаются, а на шоу — это уже общественное — парирует Эйка: — а что нам еще обсуждать? Как Барби нам репетицию завалила или как Нарцисс два часа занимал гримерку в павильоне?

— Я был там двадцать