— Ты уже закончил здесь? — раздается голос и я поднимаю голову в поисках источника. Сора, девушка в строгом костюме. Но сейчас она не в своем обычном наряде, в котором я думал она и спит. Нет, сейчас она в черных хакама и белой кендоги — в такой вот форме занимаются либо мечники, кендоисты, либо адепты айкидо. И, насколько я знаю, право носить хакама — эти вот черные штаны — надо еще заслужить.

— А… да, закончил — говорю я, понимая зачем тут стойка с оружием. Сора-сан у нас оказывается тоже не певица. Или скорее — не только певица.

— Хорошо — кивает Сора. Она серьезна, как и всегда, ее слова и поза не допускают иных толкований и всех этих двусмысленностей. Если она говорит «хорошо», то это обозначает именно то, что она произнесла.

— Сейчас я уйду, извини — говорю я, начиная торопиться. Надо же место освободить… в теории я мог бы остаться и понаблюдать, но вдруг она стесняется? Зачем лишний раз человеку дискомфорт причинять?

— Останься — говорит Сора и делает шаг в сторону. Не глядя снимает со стойки боккен и легко прокручивает его в воздухе, остановив в позиции у бедра.

— Ты умеешь фехтовать? — задает она вопрос, глядя мне прямо в глаза: — мне нужен спарринг-партнер, а судя по видео ты неплохо движешься.

Глава 24

Рукава кендоги выше чем манжеты у любимого делового костюма Соры и я вижу ее предплечья. Запястья у нее толще чем у обычной девушки ее возраста, намного толще, даже в расслабленном состоянии видно, что ее руки перевиты вздувшимися венами. Наверное, какой-нибудь особо придирчивый эстет назвал бы это зрелище некрасивым или сказал бы что девушка должна быть утонченной и слегка колеблющейся вместе с легким ветерком, но я не из этих. Напротив, есть что-то привлекательное в девушке с такими вот сильными руками. Наверняка у нее и ноги тоже … красивые. Мускулистые, с правильными пропорциями и загорелые.

Я окидываю Сору взглядом. Как говорят адепты боевых искусств, тело для кендо — это только тело для кендо. Этим подразумевается следующее — за годы тренировок тело мечника превращается в инструмент по доставке удара мечом в нужное место. Те мышцы и связки, которые при этом укрепляются и развиваются, те реакции, которые формируются — могут пригодится вам только в одном случае — для поединка на мечах. Все. Конечно, повысится выносливость, улучшится реакция, укрепится все тело, но развитие такого тела сразу видно со стороны знающим людям. И если бы я принадлежал к таковым, то я бы еще на первой встрече понял, что Сора-тян у нас мечница.

Увы мне, в прошлой жизни я крайне редко имел дело с кендо или фехтованием. Нет, я знаком с фехтованием в объеме, который всегда дается для самообороны в масштабе «поглядите сколько всего человечество придумало, чтобы с комфортом поубивать друг друга» и «но сейчас мы так не делаем». Я знаком с ножами, разными типами ножей и некоторые из них (тот же «Полковник Боуи») вполне подходят под категорию короткого меча, почти гладиуса, но ножевой бой и фехтование — все же очень разные вещи. Фехтование вообще специфическое искусство и рукопашнику не просто надо будет освоить что-то новенькое, но где-то даже переучиваться, переформатировать собственные реакции. А потому — Ubi nil vales, ibi nil velis, как говаривали командиры легионов, когда видели, что карфагеняне пытаются использовать тактику легионов. Не умеешь — не берись. Не лезь не на свое поле, оставайся в пределах собственной компетенции, а если хочешь научиться — спроси у знающего человека и следуй его указаниям. Не надо тут из себя всезнайку и всеумейку разыгрывать, потом неловко будет.

— Извини, Соря-тян — говорю я, качая головой и продолжая снимать бинт с костяшек: — но я не умею фехтовать. И никогда не занимался кендо, не знаю правил и прочего. Я просто проиграю тебе по этим правилам.

— На поле боя воин не всегда имеет возможность выбрать противника, оружие и место. — отвечает, нет, даже скорее — ответствует мне Сора. Она серьезна, на ее лице нет и тени улыбки.

— Это да — соглашаюсь я: — но на поле боя я бы и действовал иначе. Кендо — это спорт. Правила…

— Мы можем сразится без правил — уточняет Сора: — совсем без правил. Кто сдастся — тот и проиграл.

Я поднимаю голову от своих бинтов и смотрю на мечницу. В какой момент эта прекрасная девушка с сильными руками поехала крышей? Изучаю выражение ее лица и вздыхаю. Вот в чем дело. Прекрасная девушка не поехала крышей, она просто вольно трактует понятие «совсем без правил». Она искренне не понимает, что в случае поединка «совсем без правил» — это будет уже не поединок. Она думает это означает что я встану в стойку, а она будет гонять меня по ангару ссаными тряпками… то есть своим боккеном — на потеху всему техническому персоналу шоу. То есть ее «совсем без правил» все же будет включать в себя правила вроде «дай время подготовится» или «ведем счет очкам». Дать вот этой прекрасной девушке урок жизненной мудрости, подобный тому, что только что преподал мне Нобу-сенпай или нет? Врожденная скромность (ой, не надо! Я же вижу, как у вас лицо перекосило!) говорит мне остаться в стороне, молча кивнуть там или согласиться с доводами Соры-тян что я говно, а не воин и что боксер против мечника все равно что плотник супротив столяра. Насекомое в общем существо как говаривал Лука Александрыч.

Врожденная же нескромность (и да, ее у меня больше) говорит, что, во-первых, это же шоу и всем нужны эффектные сюжеты, повороты и драмы. А во-вторых жизненный урок такого рода необходим каждому. Как говаривали Розенкранц с его приятелем Гильдестерном — на колпаке Фортуны мы не шишка, но и не подошвы ее сапог. Тех, кто залетает высоко (как правило только в своей голове) — надо приземлять. Я вот, воспарил тут над городским пейзажем, вообразив себя Финистом Ясным Соколом, а Нобу-сенпай одним ударом в печень