Шрифт:
Закладка:
— Иногда я переживаю за тебя, Кента — легкий тычок в голову возвращает меня в реальность. Нобу-сенпай уже напялил на свои ручищи лапы и ткнул меня левой в голову, приводя в осознанное состояние. Осознанное состояние — здесь и сейчас мы с Нобу стоим в ангаре под светами софитов, на записи шоу «Токийскй айдол».
— Ты порой из реальности выпадаешь и стоишь как карась с открытым ртом, бери тебя голыми руками — ворчит Нобу, еще раз тыкая меня лапой в голову. Этот тычок я уже сглаживаю, одновременно принимая на поднятую перчатку и отступая назад. Нобу хмыкает.
— Мне тебя еще пару раз ткнуть в башку, чтобы ты отвечать начал, или ты так и будешь ворон ловить? — спрашивает Нобу, поднимая лапы и обозначая цели — прямой левой, прямой правой.
— Извини, задумался. — я поднимаю руки и делаю шаг вперед: — но вы правильно сделали, что приехали. Я тут скорее случайно и до первого голосования, так что пользуясь случаем хотел поднять упоминаемость нашей Школы Бокса. Бесплатная реклама, все такое.
— Хм. — Нобу-сенпай задумался, хлопнул лапами друг о друга: — я понял. Сейчас. — он отходит в сторону, склоняется над спортивной сумкой, роется в ней. Я стою и жду его, чувствуя себя немного одиноко под всем этим светом и в пересечении прицелов камер. Нобу выпрямляется. В его руках — черные перчатки на двенадцать унций.
— Хороший ты парень, Кента — говорит он, споро надевая их на руки: — вроде и добро делать пытаешься, да… — он качает головой: — ни хрена ты не понимаешь. Ну… — он поворачивается ко мне, хлопает перчатки друг о друга и кивает на ринг: — придется всему тебя учить.
— А… конечно… — я иду на ринг, наклоняюсь, пролезая под канатами. Нобу — ловко перепрыгивает, что довольно неожиданно. Для человека его комплекции и возраста так легко перепрыгнуть через канаты ринга… сказать, что «Нобу-сенпай вспорхнул» — не скажешь, но и не «грузно перевалился» — тоже не про него. Сколько он сейчас весит-то? Я на глаз прикинул комплекцию Нобу-сенпая и оценил ее … килограмм в сто двадцать, не меньше. С моими шестьюдесятью двумя разница в категории у нас практически двукратная.
— Опять спишь? — сенпай делает едва уловимый шаг вперед, его левая рука врезается в мою защиту. Бамц! Меня буквально сносит к канатам, сотрясая все тело, рука тотчас онемевает.
— Осс! — шиплю я, тряся отбитой рукой. Удар у сенпая что надо, вложенный в руку вес тренированного, пусть и слегка заплывшего жирком тела профессионального боксера — это вам не на заборе слово «мир» писать с тремя ошибками. И это, на секундочку — джэб! Обычный джеб, не усиленный подшагом или разворотом кулака в стиле Джека Демпси, втыкающийся в грудную клетку как таранный удар рыцарской кавалерии Ричарда Львиной Сердце… этот удар пришелся в середину предплечья и если бы без перчатки — вполне мог бы и сломать мои хрупкие косточки.
— Твоя ошибка, Кента… она на поверхности … — продолжает говорить сенпай, не спеша обходя полукруг, приближаясь для атаки: — для начала — коленки. — и Нобу-сенпай внезапно оказывается совсем рядом, преодолев расстояние между нами в долю секунды. Я знаю, что сейчас будет, я видел как он это делает на ринге, но у меня не хватает скорости, мои связки еще не готовы к работе на такой скорости и я уже не успеваю разорвать дистанцию, не успеваю пригнуться и уйти вниз, все что я могу сейчас — прикрыться перчатками и напрячь тело в ожидании удара. Хук? Апперкот? Нет… удар в печень! У меня поставлена защита, правый локоть надежно прикрывает печень, я все делаю по правилам, меня сейчас тренер нашей ДЮСШ похвалил бы, но … удар Нобу слишком силен, а он сам весит в два раза больше меня и черная перчатка в двенадцать унций — вминает мой локоть в мои же ребра, пробивает мою защиту — просто за счет невероятной кинетической энергии удара. Перед глазами у меня вспыхивает яркое солнце, и я падаю на колени, сдерживая крик. Печень — это больно. Если вам когда-нибудь пробивал солнечное сплетение на вдохе — то вы должны помнить, что в таком случае вам и вдохнуть трудно, вы просто корчитесь не в силах выдавить не звука, а вот печенка… если вам пробили печенку — то вы можете и дышать, и говорить, но как правило, как правило — вы не говорите. Вы орете от боли. Я стискиваю зубы, сжимая пострадавшее место и сдерживая крик боли. Сука. Нобу что, убить меня здесь решил?!
Он же весит в два раза больше, у него тело профессионала, у него удар под пятьсот килограммов и это левой, а у меня связки не готовы, тело хлипкое, да он меня в голову ударит, она отвалится!
— Ты идиот… — шепчет мне на ухо Нобу, наклоняясь надо мной: — мог бы посоветоваться, я бы тебе сказал держаться от этого подальше. Ну или не впутывать нас… — он выпрямляется и уже громче добавляет: — вставай!
— Тц! — выплевываю я, вставая на ноги. Печенка еще дает о себе знать, пульсирующая боль распространяется по всей правой половине тела. Ноги как ватные, в голове шумит, желания продолжать нет совершенно, идет адреналиновый откат, но отбросить перчатки и сесть плакать в угол у меня нет никакой возможности. Надо стиснуть зубы и терпеть. Я пока ни черта не понимаю, чем именно недоволен Нобу-сенпай, но все эти размышления подождут. Подумать можно будет потом, когда я переживу сегодняшнюю тренировку. Стоящий у края ринга, расслаблено опирающийся на них Нобу-сенпай, все еще в белой рубашке, расстегнутой на две пуговицы, в лакированных ботинках и ярко-красном галстуке, расслабленном и заправленном под рубашку на третьей пуговицу — поднимает руки и делает шаг вперед. Глядя на то, как он легко движется, я вношу поправку
