воскликнул Соколовский.

— О, вот это как раз вполне характерно, — усмехнулся Бэзил.

Как ни странно, это вполне разрядило обстановку. Горчаков снова посмотрел на Лючию.

Девушка думала.

— Наверное, вы правы, — сказала она. — Для меня. Но та я… Лючия-два… она не верит. Она не согласна. Она пытается вырваться, пытается повлиять на электронные цепи вокруг… Не беспокойтесь, пока я её держу.

— Как ты… то есть извини, как она, вообще могла управлять электроникой напрямую? — воскликнул Горчаков.

Лючия пожала плечами. Зато ответил ауран.

— Вы даже не представляете командир Горчаков, сколько возможностей скрыто в человеческом мозге…

Послышалось ли Валентину, или в голосе Фло и впрямь прозвучало что-то вроде зависти?

— Фло, — сказал он. — Вы сможете доставить меня и Лючию на поверхность планеты?

— Я? — удивился ауран.

— У нас больше нет рабочих челноков, — пояснил Валентин. — Ракс не озаботились восстановлением десантного бота. Ваш луч, которым вы воспользовались…

— Изначально разработан для перемещения живых объектов на небольшие расстояния, — сказал Фло.

— Вроде как зависнуть над уединенной фермой и втянуть в корабль спящего мальчишку? — неожиданно дерзко спросил Тедди.

Ауран задумчиво посмотрел на системщика. Сказал:

— Не предназначен для переноса массы менее пятидесяти килограммов. Так что либо взрослого человека, либо, к примеру, корову. Похищение детей — это наветы и клевета, как и сексуальное насилие над женщинами. Нам, знаете ли, вообще нечем…

— И всё-таки? — спросил Горчаков, опередив Тедди, явно собиравшегося продолжить разговор. Неужели в его семейной истории есть легенды о похищении инопланетянами?

— Можем попробовать, — сказал Фло. — Не более трёх биологических объектов. И забрать обратно сможем не сразу, а лишь когда наш корабль приблизится к поверхности.

— Обратно мы можем вернуться на катерах.

— Вы хотите приблизиться к точке выхода?

Горчаков посмотрел на экран, откуда смотрели Криди и Ян.

— Да.

— Если речь идёт о трёх объектах, то я настаиваю на своём участии, — Мэйли подошла к Горчакову. — Вы считаете, в этом вообще есть смысл? Если выход — путь в симуляцию, то что мы сможем сделать?

Валентин пожал плечами.

— Не знаю. Но почему-то думаю, что мы там нужны.

— Командир Горчаков, могу я попросить вас уделить мне несколько секунд приватного разговора? — спросил с экрана Марк.

Валентин посмотрел на Фло. Тот кивнул:

— Нам всё равно потребуется несколько минут для настройки.

Чувствуя себя довольно неловко, Горчаков вышел из рубки и закрыл дверь. Спросил:

— Ну что ещё, Марк? Ты нашёл какую-то ошибку в моих предположениях? Не советуешь идти? Подозреваешь Лючию?

Экранов здесь не было, поэтому Марк ответил лишь голосом из ближайшего динамика.

— Насчёт Лючии я вынужден доверять мнению Ауран. Но они большие специалисты в работе человеческого сознания… Нет, командир Горчаков. Меня смущает другое. Ваши рассуждения логичны, я пришёл к таким же выводам. Но к ним обязаны были прийти и Ракс. Они, как вы понимаете, куда интеллектуальнее меня. Считать умеют, существования остатков прежнего человечества всегда допускали…

— Чёрт, — Горчаков вздохнул и потёр лоб. — Да, ты прав. Но что тут поделать? Даже если они отправили нас с какой-то целью…

— К примеру, с целью доставить в виртуальный мир Стирателей Первую-отделённую… — вкрадчиво сказал Марк.

Горчаков не выдержал и грубо выругался. Потом уже спокойнее сказал:

— Это тем более обязывает меня идти.

— Ксения не член экипажа, — сказал Марк. — И даже не совсем человек.

— Ты тоже не совсем человек и не совсем член экипажа, — напомнил Горчаков. — Извини уж.

— Всё нормально. И всё-таки? Дело в том, что она очень красивая женщина?

Горчаков подумал мгновение.

— Нет. Наверное, дело в том, что кто здесь человек и кто под моей ответственностью — решаю только я сам.

— Первый после Бога, — сказал Марк с удовлетворением. — А поскольку я атеист, как и мой альтер эго… Хм. Сложный вопрос, является ли Марк Твен моим альтер эго, или я его? Снится ли Чжуан-цзы, что он бабочка, или бабочке снится, что он Чжуан-цзы…

Горчаков махнул рукой и потянулся к замку двери.

— Подождите, — сказал Марк. — Я попросил вас выйти для другого.

— Да? — командир с трудом подавил желание мучительно застонать. — Что ещё?

— Почему покончили с собой Двести шесть — пять и его дарственный сегмент?

— Ну так потому, что… — Горчаков замолчал.

— Если бы они промоделировали имеющиеся данные и поняли, что все мы живём в симуляции — это стало бы поводом, — продолжил Марк. — Существа, у которых есть одновременно и логика, и чувства, могут игнорировать самые страшные вещи — понимание неизбежности смерти, отсутствие смысла жизни, иллюзорность существования. Феольцы двойственная симбиотическая культура, находящаяся в нестойком равновесии. Для каждого симбионта иллюзорность существования — достаточный повод для самоубийства, пусть и по разным причинам. Однако Двести шесть — пять был умён и профессионален, он понял бы природу Стирателей куда быстрее вас. Тогда почему же они с Толлой-нубом покончили с собой?

— Я не знаю, Марк, — вздохнул Горчаков. — Ума не приложу. И знаешь что? Об этом я подумаю завтра.

Он открыл дверь и добавил:

— Если завтра будет.

Матиас почему-то был готов к тому, что Георг изменится.

Что-то изначально фальшивое чудилось в его облике. Симпатичный молодой мужчина, уже не юноша, но ещё и не совсем взрослый, очень приятное лицо, но не вызывающее ревнивой неприязни излишней красивостью или брутальностью… в общем — парень, приятный во всех отношениях, будто созданный для того, чтобы относиться к нему с симпатией и чуть-чуть как к младшему товарищу или брату. Причём у Матиаса было ощущение, что подобные чувства Георг пробуждал у всех без исключения, словно кто-то мастерски составил образ «молодой человек мужского пола вызывающий симпатию и доверие».

А уж после слов Ксении о «симуляции», пусть все его чувства кричали, что это невозможно, но…

Но он не сомневался в её словах.

Матиас был готов, что Георг примет образ мудрого старца или зрелого мужчины.

Или, напротив, обернётся какой-нибудь маленькой трогательной девочкой.

Или сверкающим роботом трёхметрового роста.

Или монстром, даже отдалённо не напоминающим человека.

Георг превратился в нечто иное.

Там, где он только что стоял, повисло переплетение тьмы и света. Кружащиеся тёмные ленты с проблесками тусклого мертвенного пламени. Сгустки непроглядной угольной черноты. Застывшие искры света.

В общем — это напоминало объект «Люцифер» на орбите Мегер. Только сглаженный, без всяких истончающихся в бесконечность игл и бесчисленных граней.

— Это было смело, явиться сюда, мерзость, — произнесло то, что только что имело облик человека.

Что это было, голос? Или мысль, прозвучавшая в голове? Матиас не рискнул бы дать ответ.

— Мерзостью были вы, — ответила Ксения. — Мы спасли человечество, уничтожив вас.

— Мы и были человечеством! — сплетенные воедино тьма и света качнулись,