Шрифт:
Закладка:
Может, сказалось напряжение, которое вырывается из моего тела, как воздух из воздушного шарика. Может, это и есть все те чувства, которые я запрещала себе испытывать. Но чем бы это ни было, я придвигаюсь к Кево ближе и нетерпеливо отвечаю на его поцелуй.
На миг время вокруг нас словно останавливается. Потом Кево выпрямляется, ни на секунду не теряя контакта с моими губами, мягко толкает меня назад, пока я не ложусь на маленький диванчик спиной, и накрывает мое тело своим. Мы едва соприкасаемся, потому что я по-прежнему завернута в толстое одеяло, но этого достаточно, чтобы из моей головы исчезли все мысли. Единственное, о чем я еще могу думать, то, что мы здесь вместе и совершенно одни. Никто не может нам помешать.
Кево опирается на руки локти по обе стороны от моей головы, чтобы не навалиться на меня всем своим весом, а мне хочется сказать ему, чтобы он перестал это делать. Я хочу чувствовать Кево. Каждый сантиметр моей кожи буквально пылает, и я хочу чувствовать его столько, сколько только смогу получить.
Я снова прижимаюсь к Кево, зарываюсь пальцами в его волосы. С его губ срывается звук, грубый и одновременно бесконечно нежный. Мурашки расползаются по всему моему телу, и моя кожа внезапно кажется какой-то гиперчувствительной. Ткань халата становится какой-то грубой, губы Кево – чуть ли не обжигающими, а давление его тела на мое – интенсивнее.
Как раз в тот момент, когда я пытаюсь освободиться от проклятого одеяла, Кево издает сдавленный звук и рывком отступает назад. Я открываю глаза и сажусь на диване, готовая увидеть, как в дверь врывается куча последователей сезонных Домов с факелами наперевес.
– В чем дело? – хрипло спрашиваю я, поспешно стягивая вместе полы халата, которые немного разъехались.
Кево смотрит на меня.
– Ты лишила меня энергии, – говорит он с упреком и раздражением в голосе. – У меня кружится голова.
Я хмуро отвечаю на его взгляд.
– Нет, не может быть.
– Да. – Он поднимает брови. – Все произошло так же, как в прошлый раз.
Кровь отливает от моего лица:
– Я не хотела этого. Я даже не заметила.
– Серьезно?
Я утвердительно трясу головой. Да, я чувствую себя лучше. Какой-то окрыленной, бодрой и уверенной. Но разве не таким должен быть эффект от подобного поцелуя?
– Извини, – смущенно бормочу я. – Я… была… не знаю, думаю, я просто отвлеклась.
Растерянное выражение на лице Кево превращается в почти довольную улыбку.
– Приятно знать, что я так на тебя влияю.
Я бросаю на него сердитый взгляд:
– Не смешно. Я чувствую себя вампиром.
– Ну, если ты собираешься выступить в роли Эдварда Каллена, – говорит он, смеясь, когда я закатываю глаза, – то мне тогда придется быть Беллой. Так что давай лучше оставим это сравнение.
Все еще смущенная, я сажусь в углу дивана как можно дальше от Кево.
– Мне кажется достаточно странным, что ты знаешь их имена.
– У меня есть сестра, – говорит он, как будто это все объясняет, и устало садится.
При виде того, как парень при этом опирается на спинку стула, я мечтаю прямо сейчас провалиться сквозь землю. Кево, кажется, не злится, но это не меняет того факта, что я только что пыталась высосать из него жизнь, пока мы целовались друг с другом. Будто я проклята.
Конечно, я и раньше целовалась с парнями, но сейчас все было по-другому, как-то чувственнее и сильнее.
И я все испортила.
Когда мы на следующее утро собираем вещи, атмосфера между нами царит странная. Кево, похоже, не держит на меня зла, но он до сих пор ни словом не упомянул о поцелуе и не подает вида, что хочет его повторить. Когда вчера он сказал, что переночует на диване, чтобы я могла занять кровать, я согласилась. Одна часть меня этому обрадовалась, другая же задалась вопросом, не является ли это плохим знаком. В конце концов, мы вполне могли бы спать в одной постели. Возможно, он просто боялся, что я снова воспользуюсь его энергией во сне. Возможно, я снова воспользуюсь его энергией, пока он спит, но эта мысль слишком постыдна, чтобы ее рассматривать.
Не то чтобы я задавалась вопросом, может ли между мной и Кево быть что-то серьезное. Сейчас мы в лучшем случае находимся между апокалипсисом и войной, и это не лучшее время для завязывания отношений. Тем не менее я почему-то ждала, что этот поцелуй что-то изменит между нами. Но Кево ведет себя как всегда: саркастично и слегка отстраненно, будто и вовсе ничего не произошло. Или, может быть, он действительно беспокоится, что в следующий раз я случайно убью его или украду его энергию и он потеряет сознание. Это, конечно, может сбить весь настрой.
– Итак, – спрашиваю я, взваливая на плечи рюкзак, который Кево оставил в хижине. – Каков наш план? – Когда я выхожу следом за ним на улицу, то на миг замираю. Все вокруг утопает в белом пушистом снегу толщиной не менее сорока сантиметров. – Ого!
Кево мрачно кивает:
– Нужно завершить зиму.
Тут я не могу с ним не согласиться. Ничего хорошего для природы в этом нет.
– Что мы теперь будем делать? – снова спрашиваю я, нерешительно оглядываясь вокруг. Мимо рука об руку проходит пара, но, похоже, почти не обращает на нас внимания.
– Сядем на паром до материка, это не так заметно, как плыть на лодке, – отвечает он, указывая на указатель к причалу, расположенный справа от него. – Потом отправимся в Гетеборг.
– В Гетеборг? – хмуро спрашиваю я. – А что мы забыли в Швеции?
– У Катарины там дом, – небрежно бросает Кево. – А там посмотрим.
Мне хочется спросить у него, как может его сестра, которая едва ли старше меня, владеть домом в Швеции, но я молчу. Настроение между нами и так достаточно странное, и я не очень-то понимаю, как себя вести.
Поэтому я рысью пускаюсь следом за Кево к пристани. Всякий раз, когда между деревьями показывается фьорд, я вытягиваю шею, пытаясь разглядеть Калинойю, но безуспешно. Если остров вообще отсюда виден, то из-за усиливающегося снегопада ничего нельзя разглядеть на расстоянии более чем трех метров. Я молча благодарю Кево за то, что он принес мне куртку. С каждой минутой становится все холоднее.
Мы доходим до причала, где уже сформировалась небольшая группа, и укрываемся в маленькой пристройке для ожидания. Снова и снова я всматриваюсь в лица, но никого не могу узнать. Не может быть, чтобы моя семья еще не искала меня. Как минимум мама уже должна была заметить, что меня нет. А поскольку все считают, что остров защищен от посторонних, она решит, что я ушла добровольно. По крайней мере, я надеюсь, что так и будет. Если мама разозлится на меня, то гнев может пересилить беспокойство и страх.
Чуть позже мы входим на паром вместе с остальными и ищем место подальше от основной толпы. Я вновь озираюсь по сторонам, и мне интересно, что думают о нас другие люди. Мы выглядим как парочка, которая решила отдохнуть в кемпинге, или со стороны видно, что мы делаем что-то запрещенное? Что мы в бегах и ждем, что в любую минуту нас может поймать моя семья?
