Где-то от всей своей крошечной души горестно заревел ребёнок, к нему присоединился ещё один, вот уже втроём плачут…

Вождь быстрым шагом подошел к воде. В его глубоко посаженных глазах таилась неожиданная сила и жестокость. Он безошибочно определил капитана, даже кивнул ему, и вдруг резко поднял руку вверх и что-то гортанно выкрикнул!

В ответ слаженно ударили боевые барабаны!

Невозможно было понять, откуда в руках у «бешенцев» вдруг появились длинные луки! Женщины за спинами прятали?

— Прячьтесь! — прогремела команда из громкоговорителей.

И тут же первые стрелы понеслись к рубке, со стуком втыкаясь в стекло.

— Не стреляйте! — напомнил рёвом Панайотис.

— К борту! — приказал я.

Лучники стреляли часто и точно, выпуская стрелу за стрелой с хорошей скоростью. Пара штук пришли в железо борта, за которым прятался я. Другие перелетали через палубу, бились о стенку левого борта, теряя наконечники, некоторые ломались.

Не выдержав, я чуть поднял голову, чтобы оценить ситуацию, но какой-то умелый негодяй пустил стрелу настолько умело, что она просвистела буквально в сантиметрах над головой! Бли-ин…

Нырнув вниз с похолодевшим сердцем, я хрипло крикнул:

— Не высовываться, бьют точно!

Набирая скорость, «Керкира» по дуге начала выходить из бухты, а наиболее свирепые воины племени бежали по берегу следом, пуская стрелы в движении. Другие душегубцы начали торопливо рассаживаться в лодках. На абордаж решили брать!

Лишь бы дизеля не подкачали! «Не подведите, кони стальные, выручайте, иначе я вам распредвалы узлом завяжу!» — молитвой прозвучало в голове.

Теперь стрелы полетели навесом, и мы отважно спрятались в арке.

«Керкира» торопливо отходила от Бешеной деревни. Ревели оба двигателя, вибрировали на полной скорости борта, и даже разговаривать из-за шума стало затруднительно. Справа перед стеной высоких деревьев расстилался узкий зелёный ковёр, волнистый, мятый, с вкраплениями серых и бурых пятен мхов и лишайников.

Я тупо рассматривал проплывающий мимо пейзаж, такой красивый на расстоянии и такой страшный вблизи.

— Вот это была встреча… На всю жизнь запомню! — Екатерина от волнения невольно взяла меня под руку.

По трапу из рубки спустился капитан.

— Господа, я что-нибудь перекушу и отправлюсь к себе… Подход к Канберре непрост, надо иметь свежую голову. За штурвалом вахтенный.

Я посмотрел на часы.

Скоро синее небо над Гангом начнёт розоветь перед закатом. Надеюсь, этнографических сюрпризов сегодня больше не ожидается.

Глава 17

Австралия, которую мы потеряли

Белые пятна на карте Платформы-5 не исследованы и на десятую часть, что открывает дорогу к новым находкам и приключениям. Но всё это нужно фиксировать. Между тем, я третий день забываю спросить Селезнёву, не найдётся ли у неё новой записной книжки, а лучше бы обычного ученического блокнота. Несмотря на мелкий почерк, которым я сжато описываю увиденное и услышанное, в моём странички почти закончились — остались жалкие три листа, а это почти что ничего.

Дневничок веду не только я, Катя тоже что-то фиксирует. Однако мы не сверяемся и не подглядываем друг у друга, так будет больше деталей, нюансов и даже озарений, значение которых станет понятным лишь много позже. Примитивные дневники — лучший помощник как при составлении красочных отчетов для высокого кабинетного руководства, так и для создания ветеранских мемуаров в почтенной старости. Надеюсь, что она, несмотря на неважнецкие пророчества Кастета для нашего непоседливого брата, у меня всё-таки будет.

Мы продолжали уверенно подниматься вверх по Гангу, который к востоку становился всё уже и уже. Обычно тёмная, вода широкой реки стала настолько прозрачной, что сквозь её толщу то и дело можно было разглядеть дно с колышущимися водорослями и снующими между ними рыбами. Ниже Шанхая воды Ганга становятся мутно-белыми — всё зависит от местности, по которой пролегает речное русло. Там, где на дне имеется растительный перегной, вода приобретает прозрачность, а глинистое дно неизбежно обеспечит мутность.

Геология местности изменилась, река поменяла характер — начался участок разветвлённой водной системы. «Керкира» снизила скорость и всё чаще начала описывать виражи. Начали попадаться красивые острова, похожие на плывущие по Гангу корабли. Появилось много излучин, в том числе настолько крутых, что с переломного мыса открывается круговая панорама, Вот с этого хорошо видна перспектива реки в обе стороны, — слева вверх по течению, справа — вниз. Некоторые излучины давно живут своей жизнью, превратившись в тихие старицы.

Однако обширных мелей, порогов и перекатов нам не встретилось ни разу. Скуфос утверждает, что водные преграды начинаются восточнее, ближе к истоку в горах.

Природа по обоим берегам тоже сильно изменилась. Деревья вдоль берега — огромные растения вековой давности, освободившиеся от густой поросли кустарника, они вытянулись на высоту многоэтажного дома. В таком лесу пытливый взор любознательного наблюдателя может проникать глубже в неведомый мир.

С каждым километром пути лес всё сильней закутывался в ауру мистической тайны, спрятанной под кроной могучих деревьев, на огромной высоте сплетающих ветви в сплошной тёмно-зелёный полог. Лишь кое-где сквозь это покрывало к прелой прошлогодней листве пробивались и тут же гасли золотые копья солнечных лучей. Густой мягкий ковер приглушал шаги крупных животных, но зато их чаще можно было заметить.

«Керкира» двигалась мимо этого природного великолепия по многократно проверенному капитаном судовому ходу, шествуя в атмосфере благоговения, которое испытываешь разве что под сводами большого храма. Разговаривать рядом с берегом все стали тише, спокойнее, и даже Панайотис понизил свой зычный командный голос до камерного.

Об этих местах наш шкипер, без всякого сомнения, знает многое. И это знание, приобретённое трудом и личным опытом, — тоже капитал, ценный ресурс, без которого невозможно осваивать затерянные миры.

Вот что он сказал про эти чащобы:

— Леса всегда могут внести свои коррективы в ход событий… Возможно, местные духи будут более благосклонны к тем, кто много лет служат добру. Но они точно приложат руку, — или что там у них есть вместо рук, — к тому, чтобы вычеркнуть из списка живущих записного негодяя…

— Как вычеркнуть? — спросил Дино.

— Как угодно, у леса много способов! Через три минуты пребывания на берегу несчастному откусит конечность изголодавшаяся пантера, либо же в чащобе на голову внезапно свалится тяжеленная ветка. Духи умеют наказывать… Я, господа, — бывший прихожанин одного из храмов Элладской православной церкви на острове Корфу, а окна отцовского дома выходили на Влахернский монастырь, господа. И мне,