— Или причины были другими, — мрачно сказал Тим, допивая свой коктейль. — Тьфу, на вкус как дешевая газировка.

— Ну а чего ты хотел? — философски поинтересовалась Марго. — Это не твой любимый вискарик. Нам завтра на работу.

— Мама Вали может быть замешана во всём? — спросила я.

— Хороший вопрос, — Тим подался вперёд. — Конечно, он в поведении мамкин сын, но пока бабка вне подозрений. Может, она и впрямь не при чём.

— Ладно, — кивнула я. — Я вас поняла. Что ж. Если Валя — подозреваемый, это сильно упрощает задачу.

— Ты что, хочешь… — начала Марго.

— Подружиться с ним. Я ведь ему, так сказать, нравлюсь, — усмехнулась я. — Думаю, с этим проблем не возникнет. Ну что, Тим, научишь меня завиваться?

— Катя… — друг, даже не улыбнувшись, в упор взглянул мне в глаза.

— Всё в порядке. Я буду осторожна.

— Ты ведь понимаешь, что Мальков может быть опасен?

— Тим, я всё понимаю, — я посмотрела на Тима в ответ, замечая, как в его голубых глазах плескается глубоко скрытая тревога. — Как я могу кого-то недооценивать? После того, что произошло… с Антоном? Прямо на моих глазах?

Воздух вдруг вновь улетучился из лёгких, а полумрак вокруг сделался гуще.

— «Перемен! Мы ждём перемен!» — громко подпевали музыкальной композиции отдыхающие. Но вопли их стали тише, будто кто-то убавил звук.

— Я знаю, — Тим опустил глаза. — Прости нас. Просто мы слишком боимся за тебя, Катя.

— Понимаю, — я быстро сморгнула подступившие слёзы. — Но вы меня поймите тоже — я не отступлюсь. Все мы будем вместе, так или иначе.

Некоторое время мы молча сидели, слушая следующую композицию (Пропаганда — «Яй-я»). У них что сегодня, ретро-вечеринка? Внутри иглой кольнуло воспоминание об Антоне, который тоже предпочитал в основном современную музыку… Я оглядела стол. Банки из-под коктейлей у всех уже стояли пустые, а заказывать новые никто из нас не спешил. Наконец я обратилась к Марго:

— Ты ведь поэтому за Валей постоянно ходила?

Ответом был утвердительный кивок подруги.

— Теперь я беру эту миссию на себя. Мне кажется, всё должно получиться. Я хорошо подумала. А если кто-то ещё начнёт бегать за мной — с ним я тоже подружусь, а потом возьму за причинное место.

Друзья рассмеялись вместе со мной.

— Это я понимаю — серьёзный подход к делу! — прокомментировал Тим. Вырвав исписанный листок из блокнота, он сгрёб его и смял. — Надо будет ещё порвать и смыть в унитаз… Но с Валей сильно-то не играй, Катюха. Виновен он или нет — мы разницы в его поведении не увидим. Ведь он и так за тобой хвостиком.

— Надеюсь, дело не дойдёт до его соблазнения, — попыталась пошутить я, но из-за этого, наоборот, почувствовала себя хуже. Стало тошно от мысли, что я, пусть и не всерьёз, затронула тему возможности отношений с другим мужчиной — и это после того, как со смерти Антона прошло всего чуть больше недели. В памяти опять всплыли папа и Устинья. Я никогда не думала, что окажусь на его месте, тоже потеряю вторую половину. Неужели и я когда-нибудь смогу заменить Антона кем-то?

Я тяжело вздохнула. Нет, это невозможно. Мои чувства к нему всё равно живы. Вот только разделить их со мной он больше не сможет, и я буду существовать за двоих. Вечно одна. Остались лишь память и старые фото.

Марго прильнула к моему плечу, а Тим грустно опустил взгляд. Друзья, без сомнения, чувствовали моё состояние.

— Может немного тряхнём стариной? — наконец предложил Тим, кивнув в сторону танцпола. — Антоха бы точно возмущался, если б узнал, что мы тут сидели, как последние старперы!

Представив это, я не смогла удержаться от улыбки.

— Давайте же, вылезайте, пойдёмте! Пофиг на отстойную музыку. Надо будет — ещё и сами споём!

Перед тем, как встать, я притронулась к бордовому шарфу на шее, который так и не сняла на входе с верхней одеждой.

«Я не знаю, как жить без тебя, милый, — мысленно подумала я. — Но точно знаю, что должна найти разлучивших нас негодяев».

Глава 25

Я должна добраться до панели управления.

Должна.

Постоянно, снова и снова, я повторяла эту мантру как заклинание. Ночами, в своих снах, я постоянно плутала в извилистых коридорах, большинство которых упирались в закрытые двери. Всякий раз в этом случае мне казалось, что сзади за мной кто-то гонится и вот-вот схватит. Отовсюду раздавались шаркающие звуки и тихий надсадный смех. Я знала, кому он принадлежит, и кровь в жилах стыла от страха за своего ребёнка — за то, что Химик может с ним сделать. Прикрывая руками живот, я бежала всё дальше — то быстро, то медленно, крадясь вдоль обшарпанных стен, из-за которых глухо доносились раздирающие душу крики людей. Иногда мне удавалось добежать до конца лабиринта, коим являлась ведущая прямо деревянная дверь, покрытая светло-голубой краской. Но вбегая туда, я понимала, что стою в тёмном помещении, а в его центре, возле раскалённой печи, стоит Химик. Оборачиваясь, он смотрит на меня и смеётся, а в жерле печи за его спиной виднеется очередной обугленный череп. Я просыпалась в поту, и запах человеческого мяса, вновь воскресая в памяти, долго не давал мне заснуть.

Январь перевалил за вторую половину, а срок моей беременности стал составлять двадцать восемь недель. Акушерский — тот, что считается от первого дня последней менструации. Эмбриональный — от даты зачатия, был на две недели меньше. Мне не требовались ни выписки из медицинской карты, ни комментарии этого ублюдка, чтобы знать это, так как прекрасно помнила обе даты. Вторую — потому что такое забыть невозможно. А первую — из-за того, что она наступила ровно через неделю после смерти Антона, восьмого июля. Тогда я, утопая в собственном горе, сутками лежала на кровати в старой комнате родной квартиры, и в день, когда пошли месячные, напилась пуще прежнего, снова заснув в ванной комнате. Хоть мне было прекрасно известно о невозможности иметь детей от своего мужа, я почему-то вновь ощутила удар. Биолог, в критической ситуации уверовавший в магию, способную обойти законы своей же профессии — как это можно расценить? Но лишь тогда я в полной мере признала, как нам не повезло. Будь у меня ребёнок от Антона — с ним было бы проще перенести боль от потери мужа. Частица его как воплощение нашей любви навсегда бы осталась со мной. Но, увы, реальность лишила меня даже такого утешения.

Я вспомнила свой разговор с Леной