— Ладно, — махнул он рукой. — Запретить я тебе не могу — ведь ты не моя жена.

— Классная формулировочка, — я, несмотря на уныние, засмеялась.

— Своей запрещать он тоже не в силах, — немедленно ввернула Марго.

— Окей. Вы меня победили, — Тим поднял вверх ладони. — Что теперь будем делать? А, знаю. Список подозреваемых. Секретарь, листок, пожалуйста.

Марго слева от меня тихо выругалась, а затем, как я поняла по звукам, принялась рыться в сумке. Вскоре на столе появился бордовый блокнот на кольцах с отрывными листами. Тим взял его, раскрыл и занёс свою ручку над чистойстраницей.

— Итак, место действия — НИИ патологии человека. Проблема — незаконные клинические испытания препаратов (он поставил знак вопроса). Цель — найти людей, ответственных за это занятие. Условная кличка гада или организации — «Химик». Знаю, банально, но мы привыкли. Был вариант ещё назвать «Фармацевт», но он показался муторным. Так, ладно. Подозреваемые…

Скорчив притворно-задумчивое лицо, друг выразительно взглянул на поднесённую к глазам ручку, после чего принялся чертить на листе что-то, похожее на генеалогическое древо. Но когда он повернул лист ко мне, я поняла, что это скорее иерархия.

— Начинаем по логике с директора всей лавочки — Михаила Филина, — Тим указал на имя в самом верху листа, от которого вниз шли несколько стрелок. — Богатый человек, уважаемый учёный, меценат приютов и интернатов, смазливый красавчик… и один из главных подозреваемых.

— Звучит достоверно. Но разве тогда он не должен быть основным?

— Подумай, Катюха. Филин не такое уж сильно участвует в руководстве отцовскими предприятиями. Всем заправляет, — друг указал на стрелку, ведущую ещё к одному имени, — правая рука папаши, а теперь сына. Знакомьтесь заново — Звягин Данила Иванович, заместитель Михайло, фактический директор НИИ.

— Точно, — я на мгновение прикрыла воспалённые усталые глаза. — Я поняла, что преступников, скорей всего, целая банда.

— Вопрос, кто ею руководит, — вмешалась Марго. — Не исключено, что идея принадлежит только Звягину. Филин может вообще не подозревать ни о чём.

Я призадумалась, воспоминая МиФи, его порою наивный взгляд, мечтательность, мягкий характер и отрешенность учёного. А затем — более собранного и делового Звягина. Пожалуй, это могло быть правдой. Но сбрасывать директора со счетов всё равно нельзя.

— Следующий, — продолжал указывать Тим, — как я понял, всеми любимый Цих Андрей Петрович.

— Он? — поразилась я и чуть не рассмеялась снова. — Тим, ну нет. Нет у него столько власти. Те двое — да, но он…

— Кать, мы провели огромную работу и с тяжёлым трудом сделали список из четырёх человек, которые могут быть в большей степени причастны, — объяснила Марго. — Пока что так. Если Филин и Звягин…

— Лучше бы Рулин, — не преминул выступить Тим.

— … скорее похожи на руководителей, то вторые — скорее на исполнителей. Как раз потому что, как ты заметила, у первых полномочий больше.

— Но не исключено, что биохимики вовсе не пешки, — хмыкнул Тим. — Почему — сейчас поясню. Все улики указывают на их лабораторию, а ещё тайный подвал, который мы обнаружили, берет начало оттуда.

От новых сведений и алкоголя у меня вспухла голова. Прищурившись, я наклонилась, чтобы разобрать имя четвёртого подозреваемого, и тяжело вздохнула.

— Он и здесь тоже?

— Валя? — спросил Тим. — Ага.

Я помотала головой и испустила нервный смешок.

— Он точно не может быть главой. То, что он при делах, меня не удивляет. Но в другом… Максимум исполнитель. Валя просто лаборант, хоть и старший.

При этих словах во мне опять поднялась боль вперемешку с обидой. Я же всегда к нему хорошо относилась… Неужели он правда преступник и смог не только причинить мне зло, отправив Антона на место гибели, но и способствовать смерти других? Что, если Мальков виноват и в несчастье, случившемся с Эдиком Котовым? Нет, хочется надеяться на обратное.

— Насчёт незначительности Вали ты сильно ошибаешься, — сказал Тим. — На самом деле у парня в НИИ весьма высокое положение.

— У кого, у Вали? — удивилась я ещё больше. — С чего бы? С каких это пор?

— С рождения, можно сказать, — вздохнул друг. — На самом деле Валя — внебрачный сын Павла Филина. Я понимаю, ты не знала. Никто не знал. Чувак и его мама предпочитали это не афишировать. Нам шеф и то не сразу сказал!

— Офигеть, — вырвалось у меня. — Так он брат Михаила, имеющий свою долю наследства!

— Угу. У вашего Павла Матвеевича было трое детей. ВиФи и МиФи. Как Ниф-Ниф и Наф-Наф. Но мало кто знал про Нуф-Нуфа.

— Но зачем Валя скрывал происхождение? Почему вёл себя, как обычный сотрудник? Стеснялся богатства? Или родства с Филиными? — не переставала поражаться я. — Жил, как обычный человек… Не демонстрировал…

— Как Саша из сериалов «Универ» и «СашаТаня», — хихикнула Марго.

— Точно! — я вспомнила эти несуразные ситкомы, который часто крутили по телеканалу ТНТ.

— Может, у Вали примерно те же особенности, — предположила подруга. — Тим, помнишь, мы обсуждали?

— Ага, — буркнул друг. — Я смотрел его сто лет назад, когда ящик меня ещё не выбесил тупыми шоу, новостями и всей говённой чушью, что там показывают.

— Ого. Тим, ты же кинофанат! — удивилась я.

— Да, но фильмы и просто телепередачи по телеку — разные вещи, — вздохнул он.

— В общем, Валю родила одна из случайных любовниц Павла Филина, — сказала Марго. — Отец официально признал его, перечислял деньги, но в круг семьи его, судя по всему, не включил. На мероприятиях младшего сына тоже никогда с ним не было.

— Странно. Отец сам не хотел с ним сближаться? Жена его, мать старших детей, насколько помню, умерла, когда те были маленькими, и против общения с Валей точно быть не могла. Другой жены у Филина не было. Может, и брат с сестрой его не приняли?

— Мы выяснили, что с Михаилом Валя сейчас поддерживает отношения, — сообщил Тим. — Но насколько близкие — пока непонятно. Главное, чтоб не особенно слишком, — он расхохотался собственной шутке.

— Может, дело было в отце и сестре, — предположила я. — И с братом он мог сойтись только после их смерти. Кстати, это отчасти объясняет, почему Валя сам не говорил о родственниках — обида. Я помню Викторию Павловну, старшую сестру Ми, она заведовала отделом кадров. Характер у неё был, мягко говоря… неуживчивый. Да что там — её все в НИИ терпеть не могли, только вслух не признавались. Хотя о мёртвых, конечно, плохо не говорят, — поправилась я.

В памяти всплыло женское лицо с извечными презрительно поджатыми губами и недовольным взглядом, обрамлённое волосами золотисто-карамельного оттенка —