тот же пост при Констанции (346-348 г.).[635] По своим воззрениям Анфимий, очевидно, принадлежал к той самой партии придворной знати, которая взяла в свои руки направление государственной политики во время бунта Гайны. Опытный администратор, занимавший раньше префектуры другие высокие посты по государственному управлению,[636] Анфимий с честью исполнил выпавшую на его долю задачу вести государственный корабль в малолетство государя. В первый же год своего регентства он воспользовался добрыми отношениями, установившимися с персидским царем, чтобы заключить новый торговый договор с Персией. Дело было слажено при посредстве месопотамского епископа Маруфы[637], который пользовался расположением Иездигерда и несколько раз являлся к нему с дипломатическими поручениями от византийского двора. В тексте договора были определены те крайние пункты на территории обоих государств, куда имели право заезжать купцы со своим товаром. На персидской территории то был город Нисибин в Месопотамии и Артаксата в Армении,[638] на римской — город Каллиник на Евфрате. На правителей пограничных областей возложена была обязанность следить, чтобы торговый обмен не шел по другим путям, а купцам за нарушение этого условия грозила конфискация товара.[639] По-видимому, тогда же были выяснены взаимные обязательства держав по отношению к охране кавказских проходов, как можно заключить об этом из краткого упоминания у Иоанна Лидийца.[640]

В жизни столицы первый год правления Феодосия ознаменовался большими уличными беспорядками, вызванными угрозой голода. Константинополь жил привозным хлебом, и житницей его был Египет. Еще имп. Константин определил условия, на которых корпорация александрийских мореходов должна была доставлять хлеб в столицу, и предоставил ей некоторые льготы в обеспечение исправной службы. Случайные обстоятельства, а иногда недобросовестность капитанов, вызывали задержку в доставке хлеба, и в 408 году с марта и до ноября не пришло ни одного корабля из Александрии. Угроза голода вызвала возбуждение среди населения, и разыгрался бунт, обратившийся на префекта города Монаксия. Мятежная толпа сожгла его дом, он сам подвергся оскорблениям и его экипаж (καροὓχα) с позором волочили по улицам.[641] Бунт успокоили своим воздействием на толпу оба магистра армии и комит царских щедрот.[642] В распоряжение префекта города было ассигновано 500 фунтов золота из добровольного обложения членов сената и средств, изысканных префектом. Эта сумма должна была расходоваться под строжайшим контролем.[643] В обеспечение правильной доставки хлеба на будущее время Анфимий точнее определил обязанности по надзору за этим делом комита Египта и правителя провинции Островов. На пути из Александрии в Константинополь суда имели остановку на острове Карпафе (ныне Скарпанте). Корабли, возившие хлеб, были зарегистрированы, одни — в Александрии, другие — в Карпафе. Ответственность за правильную доставку была возложена на представителей корпорации мореходов (summates). Расчеты вознаграждения за провоз должны были вестись на будущее время не с отдельными капитанами, а с представителями корпорации, равно как и убытки от кораблекрушений и порчи хлеба по случайным обстоятельствам должны были ложиться на всю корпорацию. Каждый случай кораблекрушения, во избежание мошенничества со стороны капитанов, подлежал строгому следствию со стороны правителя Египта или провинции Островов. Корпорации мореходов были предоставлены некоторые новые льготы по обложению их имущества.[644] По-видимому, капитаны судов нередко позволяли себе мошеннические проделки, не держали прямого рейса и продавали хлеб на сторону. Императорский указ 410 года установил смертную казнь за такие проступки.[645]

Помимо затруднений, вызванных расстройством снабжения столицы хлебом, Анфимию в первый же год пришлось иметь заботы по устройству отношений империи с варварами на северной границе. Гуннский царь Ульдис, оказавший услугу Аркадию в 400 году и ставший тогда в договорные отношения с империей, вторгся через Дунай в провинцию Дакию, раскинул свои становища в местности города Лагерь Марса (Castra Martis)[646] и начал оттуда набеги в области Фракии. Кроме гуннов, в полчищах Ульдиса было много германцев из племени скиров. Магистр армии во Фракии стянул войска и раньше, чем начать военные действия, вступил в переговоры с Ульдисом. Но гордый хан заявил, указывая на восходящее солнце, что весь мир открыт для его побед. Эта похвальба не оправдалась. Римский командир завязал сношения с главарями отдельных отрядов в полчищах Ульдиса и, прибегнув, по всей вероятности, к подкупу, достиг того, что гунны во множестве покинули своего вождя, перешли на службу императора и разбили свои палатки близ римского лагеря. Ульдис успел уйти за Дунай с теми соплеменниками, которые сохранили ему верность, но понес при этом много потерь. Особенно тяжкому разгрому подверглись скиры, которые в большой массе попали в плен. Правительство не считало безопасным оставить этих пленников в пределах Фракии и Иллирика, и в Феодосиевом Кодексе сохранился указ на имя Анфимия от 12 апреля 409 года, в котором запрещено было обращать скиров в рабов и селить в городах, а предоставлялось землевладельцам брать их в нужном количестве для поселения на правах колонов в малоазиатских провинциях.[647] Современник Феодосия Созомен сообщает, что он сам видел много пахарей-скиров в Вифинии близ горы Олимпа.[648] Гунны успели похозяйничать в империи раньше, чем разразилась катастрофа, и войска отбили много пленных, которые попали в рабство к солдатам. Сохранился указ, в котором правительство вступается в это дело и приказывает отпустить свободных пленных на место их жительства, а рабов передать их владельцам.[649] Самая возможность насильственного задержания пленных и обращения их в рабство солдатами указывает на то, что против Ульдиса действовала пограничная армия, солдаты которой были сами землевладельцами и занимались хозяйством на землях, приписанных к данной крепости или укреплению.

В связи с этим вторжением Анфимий принимал деятельные меры к усилению охраны дунайской границы. Кроме сухопутных войск, расположенных в крепостях, на Дунае были сторожевые флоты (naves lusoriae). От 412 года сохранился указ на имя магистра армии во Фракии о сооружении новых кораблей и ремонте старых. Нижнее течение Дуная разделено было между двумя провинциями: Нижней Мезией и Скифией. Первой провинции отводится 90 вновь построенных на императорских верфях кораблей и 10 отремонтированных старых, Скифии — 110 новых и 15 старых. Указ содержит повеление продолжать постройку и ремонт судов с тем расчетом, чтобы для Скифии строилось и оснащалось ежегодно по 5 судов типа, который назван naves indicatoriae, и по 15 — типа agrarienses, а для Мезии 4 — первого типа и 15 — второго. Ремонтируемые старые корабли должны обращаться в транспортные для подвоза хлеба. Забота о сооружении кораблей и их оснастке лежала на обязанности дуксов этих провинций, и указ содержит угрозу штрафом как дуксам,