Шрифт:
Закладка:
Он стоял так близко, что я не поверила глазам, а рядом с ним был высокий, статный индейский вождь в парадном головном уборе из перьев, длинном, до самых колен. Все было словно во сне, не по-настоящему. И Джон, и вопросы, и сказанные слова, и Биагви с Ведой и Ульфом. А потом все закончилось, и я очутилась в объятиях Джона. Но у меня на руках нет Ульфа. И все это происходит на самом деле.
У нас за спиной слышится какой-то шум. Фырканье лошади и тихие шаги. Джон достает из-за голенища револьвер, покрепче обнимая меня, но из темноты раздается слабый голос, зовущий его по имени, и он расслабляется. В первое мгновение мне кажется, что это Бия пришла забрать меня обратно, но эта женщина старше, и ее седина белеет в лунном свете. Незнакомка спешивается, оставив неподалеку своего пони в яблоках, и осторожно приближается к нам. Она несет в руках одеяла, бурдюк с водой и мешок с сушеными ягодами, мясом и семенами. Положив все это на землю, старушка садится рядом с нами на корточки, прижимая колени к груди. Белые волосы развеваются на ветру. Ее глаза полны сострадания, и она касается моей щеки дрожащей рукой. Потом старушка встает, гладит Джона по голове, ласково говоря ему что-то, после чего возвращается к своему пони и уезжает, растворяясь в лунном свете.
– Ее зовут Потерянная Женщина, – объясняет Джон. – Это мать Вашаки. Она пошла за нами, чтобы убедиться, что мы не… – Его голос надламывается, и он умолкает не договорив.
Но кажется, я знаю, что хотел сказать Джон. Она хотела убедиться, что мы не потерялись.
– Но так и есть, – хрипло отвечаю я.
Четыре слова. Я произнесла четыре слова. Может, и еще смогу.
После этого мы какое-то время молчим. Он укутывает меня одеялом и дает попить, но через несколько глотков мой желудок начинает бунтовать, и я отталкиваю от себя бурдюк.
– Я обещал Уайатту, Уэббу и Уиллу, что найду тебя, – говорит Джон.
Уэбб и Уилл. При звуке их имен дыра у меня в груди содрогается. Уэбб и Уилл. Я боялась, что они погибли… И в то же время боялась, что они выжили. О господи! Господи, мои бедные братья!
Джон поднимает на меня взгляд, но я не могу на него смотреть, поэтому закрываю глаза и прижимаюсь лицом к его плечу.
– Я нашел их, Наоми. Я посадил их в свою чертову повозку, оставил Уайатта за старшего и послал догонять караван.
Джон винит во всем себя. Я понимаю это по голосу. Слышу его боль и раскаяние. Но, будь он с нами в ту минуту, они с Уайаттом, скорее всего, тоже погибли бы. Отсутствие Джона спасло его. И Уайатта. И, возможно, Уилла с Уэббом. Хотя бы в этом я уверена.
– Мы похоронили твоих маму с папой и Уоррена. И Гомера с Элси. Уилл спел гимн. Мы сделали для них все, что смогли.
Он ничего не говорит о ребенке Элси, а я не могу спросить. Я не готова вспоминать вопли, крики и дым горящей повозки. Я просто не могу.
– Я обещал мальчикам, что верну тебя. И еще я обещал обязательно их отыскать, что бы ни случилось. Ты нужна им, Наоми. И мне. Но я буду делать все, что ты захочешь. Так долго, как потребуется. Я останусь здесь с тобой, пока ты не решишь, что готова продолжать путь. Пока мы не придумаем, как вернуть Ульфа.
Я хочу навьючить мулов и умчаться отсюда. Посадить Наоми на Самсона и покинуть это место, увезти ее как можно дальше от Покателло и его отряда, но, когда наступает утро и небо на востоке светлеет и становится золотым, я собираю одеяла, бурдюк и еду, к которой Наоми не прикоснулась, и мы возвращаемся к городу, полному чужих людей, и к мальчику, которого она не готова бросить. У меня нет никакого плана. Я не знаю, что мы будем делать. Но мы возвращаемся.
Она так молчалива. Идет без моей помощи, обхватив себя руками и глядя вперед, но когда мы доходим до ручья, Наоми окидывает взглядом долину и наконец находит то, что искала. Ее плечи немного расслабляются, будто она боялась, что за ночь Покателло и его люди куда-то скрылись. Когда мы доходим до лагеря Вашаки, женщины уже начинают просыпаться. Ханаби и Потерянная Женщина сидят у вигвама вождя. Ханаби заплетает волосы, Потерянная Женщина раздувает костер. Они замечают нас и продолжают заниматься своими делами, но их глаза всматриваются в наши лица. Моя палатка по-прежнему торчит, словно белый флаг, среди покрытых шкурами вигвамов. Мои мулы – два, четыре, шесть – все еще пасутся неподалеку, среди лошадиного табуна.
– Брат, Наоми… Идите к нам. Садитесь, – зовет Ханаби, вставая и закидывая косу за плечо. – Мы приготовим вам еду.
Потерянная Женщина забирает у нас одеяла, и я тянусь к Наоми. Она вздрагивает, когда мои пальцы обхватывают ее руку, и я тут же отпускаю.
– Они зовут нас посидеть с ними, – объясняю я.
– Не сейчас, – шепчет Наоми и показывает на палатку. – Это твоя?
Я киваю, и она спешит скрыться внутри.
– Иди к нам, брат, – тихо произносит Ханаби, положив руку мне на плечо, и я подчиняюсь, садясь у огня.
Все мое тело ноет от усталости. Я не сомкнул глаз всю ночь, держа Наоми на руках, но теперь она вздрагивает, стоит мне к ней прикоснуться.
– Я думала, вы уедете до того, как я проснусь, – говорит Ханаби. – Я рада, что вы еще здесь.
– Она не может его оставить, – признаюсь я хриплым голосом, который выдает мое отчаяние. – А я не могу увезти ее силой. Если я это сделаю…
– Она навечно останется потерянной, – заканчивает за меня Потерянная Женщина.
– Она навечно останется потерянной, – шепотом повторяю я.
– Значит, вы останетесь, – говорит Ханаби. – Останетесь с нами.
– Но… У меня ничего нет, – отвечаю я.
Есть еще миллион сложностей, но ее слова застали меня врасплох. Ханаби хмурится.
– Что значит ничего? У тебя есть мулы. С тобой твоя женщина. Мы построим тебе вигвам. Ты будешь охотиться. У тебя все будет.
– Вы останетесь, – кивает Потерянная Женщина, соглашаясь с ней.
НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ Я СПЛЮ в палатке рядом с Наоми, но тревога не дает мне как следует отдохнуть, и я встаю, стараясь не разбудить ее. Она свернулась калачиком на боку, подогнув голову, как птичка во время бури. Я моюсь в ручье и отправляюсь проведать животных, которые теперь прекрасно обходятся и без меня. Они приветствуют меня и позволяют погладить их по шее и почесать им носы, но тут же наклоняются к траве, стоит мне перестать. Я закидываю веревку на шею саврасого, и у меня внутри все сжимается, однако конь идет за мной не сопротивляясь. Он думает, что мы наконец-то пробежимся. Но я не могу никуда сбежать, не сейчас, и, несмотря на слова Ханаби, нам многого не хватает. У Наоми нет ничего, кроме вещей, которые на ней надеты. Ее сумочка и блокнот пропали. Когда я спросил о них, она сказала, что Магвич их отдал.
– Воину со шрамом понравились мои рисунки, – с усилием выговорила Наоми.
