Утром в день нашего прибытия долина уже переполнена остроконечными типи и округлыми вигвамами. Множество лагерей, тысячи людей и лошадей, миллиард собак. Хуже, чем на холмах Сент-Джо перед отправлением караванов. Вашаки и его военные вожди едут через место Собрания впереди всего отряда. Для его людей оставили свободный участок долины, простирающийся от ручья до огромного круга в центре, где, судя по всему, и собираются на празднование. Я невольно всматриваюсь в лица, отчаянно ища Наоми, но людей слишком много, и, хотя мы проходим через стоянки, чтобы Вашаки и его люди могли приветствовать вождей остальных отрядов, ее я нигде не вижу. Вашаки говорит, что мы прибыли последними, но продлевать мои мучения он не намерен.

– Сам я не пойду в лагерь Покателло, но Ханаби с несколькими женщинами отправится навестить знакомых. Нывы живут дружно, даже если их вожди не во всем согласны друг с другом. Наши женщины поищут твою жену и ее брата. Если окажется, что они там, я созову совет. Лучше не поднимать лишнего шума. Это может навредить твоей женщине и малышу.

Вашаки с несколькими спутниками идет посмотреть скачки и повидаться с воинами из других племен. Я кормлю мулов и помогаю Потерянной Женщине поставить большой вигвам Вашаки и развести костер для приготовления пищи. Судя по всему, здесь на женщин ложится бо́льшая часть тяжелой работы. У пауни все устроено так же. Мужчины добывают мясо, но женщинам приходится свежевать туши, разделывать их, грузить и тащить домой. Затем они разрезают его на тонкие полоски, сушат, отбивают, еще немного сушат, а потом убирают на хранение. Женщины собирают дрова, обрабатывают шкуры, следят за детьми и кормят все племя, и конца этой работе нет.

Потерянная Женщина работает молча и ловко, не отходя от меня. С тех пор как я присоединился к отряду, мы обменялись всего парой слов, но она ночует в вигваме Вашаки, знает мою историю и чувствует терзающих меня змей.

– Тебе страшно, – говорит она.

– Да. Если ее здесь нет… – Я не договариваю.

Если Наоми здесь не окажется, я не знаю, что буду делать.

– Не вечно ей оставаться потерянной, – успокаивает меня Потерянная Женщина.

Я молюсь о том, чтобы эта вечность закончилась сегодня. Мы ждем несколько часов. Традиции и обычаи этих племен мне неизвестны, и я не знаю, что они делают при встрече, поэтому спустя некоторое время я даже забираюсь в палатку, чтобы попытаться поспать. Неведение меня измучило. Потерянная Женщина обещает разбудить меня, но когда женщины возвращаются, я сам слышу это и выскакиваю из палатки раньше, чем она успевает прийти за мной. Вашаки и его люди тоже успели вернуться. Лицо вождя не выдает никаких чувств, но Ханаби кидается ко мне.

– Она здесь. И малыш тоже, – слегка запыхавшись, объявляет она.

Меня переполняет облегчение, такое сильное, что ноги подкашиваются, и я опускаюсь на колени. Ханаби садится рядом и берет меня за руку.

– Мальчик потолстел с тех пор, как я его видела. Он здоров.

Она улыбается, но есть еще какие-то новости. Я понимаю это по лицу Вашаки. Ханаби хочет поддержать меня, но что-то здесь не так. У всех на глазах Вашаки протягивает мне руку и помогает подняться.

– Идем, – говорит он и ведет меня в свой вигвам. Ханаби и Потерянная Женщина следуют за нами. – Расскажи ему все, – велит вождь жене.

– Малыша отдали женщине, которая потеряла ребенка всего за несколько день до нападения. Ее муж, Биагви, только потому и пощадил Волчьего Мальчика. Это его брат погиб от стрелы, – объясняет Ханаби.

– Они говорят о нападении?

Почему-то я полагал, что они попытаются скрыть содеянное.

– Они называют его битвой. Веда, женщина Биагви, очень гордится. Она даже не стала прятать от нас Волчьего Мальчика, – отвечает Ханаби.

– Битвой? – изумленно выдыхаю я.

– Они потеряли одного воина, – напоминает мне Ханаби, и звук ее мягкого голоса для меня как кнут.

– Это был нечестный бой, – ощетиниваюсь я.

– Для них он был честным. К тому же начали его не они.

– А Наоми?

– Мы видели ее, но, как только мы пришли, ее сразу же увели, – говорит Ханаби.

– Мужчины говорят о ней. Она теперь женщина Магвича, – тихо сообщает Вашаки. – Живет в его вигваме. Говорят, она рисует лица – ваипо – на шкурах. Он дорожит ею и отказывается ее продавать.

– Ее называют Многоликой Женщиной, – добавляет Ханаби. – Это хорошо, братец. Если ее ценят, значит, она в безопасности.

– Он дорожит ею, – повторяю я шепотом.

Я потрясен, к горлу подкатывает тошнота. Я убью этого Магвича и любого, кто попытается меня остановить. Даже если я погибну, сложно представить худший ад, чем тот, в котором я сейчас. Вашаки касается моего плеча, печально глядя на меня. Он понимает, что творится у меня внутри, и это его тревожит.

– Я отправил гонцов к вождям всех отрядов. На закате мы соберемся на совет. Ты придешь туда. Ты расскажешь о случившемся. Ты попросишь вернуть тебе женщину и ребенка. И я буду говорить за тебя.