Шрифт:
Закладка:
Обессиленный после нескольких часов работы взаперти, я надел плащ и поздно вечером отправился на метро до Пикадилли. Я обналичил деньги в банке, и они прожигали дыру в моем кармане, поэтому в «Собачьей шерсти» я показал членскую карточку, которую Моггерхэнгер выдал своему ближайшему окружению, и вошел. Один или два пьющих стояли впритык к стенам, и Кенни Дьюкс сидел возле бара. Я купил напитки для нас обоих.
— Вот кожа с твоих губ.
Такая фраза, прямо из «Сидни Блада», вернула его к жизни с улыбкой, обнажавшей разбитые зубы.
— Я слышал, ты был в «Сплине».
— Правильно, — сказал я.
— Удобное местечко.
— Я видел и хуже.
— Как «Пепперкорн»?
— О, это было вообще здорово, — сказал я. — Я влюбился в это место. Крысы были очень дружелюбны.
Он вздрогнул. — Я ненавижу крыс. Когда я был там, я спал снаружи. Но эти ублюдки вышли и набросились на меня. Так что я всю ночь ходил взад и вперед по переулку. Не говори мне о крысах.
— Есть вещи и похуже.
— Не для меня.
— Если бы мне пришлось там жить, я бы взял пару кошек, — сказал я.
— Я и кошек тоже ненавижу. И собак.
— Кто тебе нравится?'
Лицо его покраснело от болезненной злобы.
— Женщины. Я могу ударить их и полюбить их.
Я вздрогнул — хотя и не позволил ему этого увидеть. Через пару минут я спросил: — Хочешь еще выпить?
— Мне нужно иметь трезвую голову на плечах. Я жду человека, который должен Клоду немного денег. Если он не заплатит, мне придется сломать ему руки.
— Может быть, он сломает твои?.
Он снова ухмыльнулся. — Он заплатит. У него много денег. Я просто напугаю его.
Я встал, чтобы уйти. — Я его знаю?
— Это Дикки Буш.
— Джазовый пианист?.
Он кивнул.
— Он не хотел бы потерять возможность пользоваться своим оружием.
— Я знаю его только по журналам. Между прочим, большую часть дня я провел с… ты никогда не догадаешься.
Он пытался смотреть на меня угрожающе. — С кем?
Я рассмеялся над его полузакрытыми глазами и сгорбленными плечами. — Твой любимый автор.
Он проглотил желчь и нащупал сигарету. — Сидни Блад? Врешь!
Я кивнул.
— Он сейчас пишет историю под названием «Искалеченная утка». Он прочитал мне пару страниц. Он исключительный человек. Он живет один в Вирджиния-Уотер с парой немецких догов. Не любит, когда его отвлекают.
Кенни понял.
— Эти чертовы авторы — забавные люди. Я видел такого один раз по телевизору.
— Я постараюсь познакомить вас.
— Я бы все отдал, чтобы встретиться с ним.
Я похлопал его по плечу.
– Я возвращаюсь в Илинг. Я совершенно разбит.
За уличной дверью на меня чуть не врезался высокий, тонкий черный, от которого пахло одеколоном.
— Вы Дикки Буш? — спросил я быстро, как вспышка. — Если да, то вы величайший джазовый музыкант в мире.
Выражение его лица изменилось с абсолютной ненависти на прекраснейшую улыбку доброжелательности. Его рука протянулась: — Встряхните!
Я пожал его руку. — Кстати, там внизу сидит здоровенный парень со светлыми вьющимися волосами, который хочет сломать тебе руки, потому что говорит, что ты кому-то должен денег.
Блестящая белозубая улыбка сменилась настороженным взглядом. — Спасибо, белый друг. — Он достал нож и лизнул его. Я пошел дальше, думая, что в джунглях человек с клинком — если не бог, то король.
Я шел по Олд-Комптон-стрит. Торговля телом велась не так уж и сильно. Одна или две женщины дернули меня за локоть, но я поблагодарил их за комплимент и сказал им: «не сегодня вечером, дорогая», жалея, что не пошел прямо домой, а оказался между Кенни Дьюксом и Дикки Бушем. Они могли позаботиться друг о друге без моей помощи. Я поднял воротник, чтобы избежать дождя, и пошел по Кембриджской площади. Кто-то катил коляску по Сент-Мартинс-лейн, и я похлопал его по плечу. – Делф, как жизнь?
Он пристально посмотрел на меня.
— Отвали.
Лондон не очень дружелюбное место. Он выявляет худшее в тех, кто приезжает с Севера.
— Нельзя так разговаривать с человеком, который не только подвез тебя до Стивениджа, но и купил тебе завтрак.
Он посмотрел еще раз.
— Ты забыл заплатить мне за стихотворение.
Панда тоже обиженно посмотрела на меня. Коляска была задраена шнуром и брезентом. Делф носил модную куртку и галстук под пальто-дафлкотом.
— Ты читал сегодня вечером?
— Читал? — сказал он. — Ну, я полагаю, ты зря назвал это именно так. Заведение было полно, но когда я послал шляпу, она вернулась с шестью фунтами пятьюдесятью четырьмя немецкими марками и канадским центом с дыркой. Иногда я думаю, что соберу все это в последний раз и устроюсь учетчиком на вельветовую фабрику, но они все закрылись. Завтра я возвращаюсь в Доггерел-банк, но сегодня мне негде остановиться, так что мне придется толкать эту праздную панду повсюду до рассвета. Человек, который собирался поселить меня в Кэмден-Тауне, выгнал меня, потому что я нравился его жене. Где ты живешь?
Я предложил сигарету, и он попытался взять две.
— Я сплю над гаражом моего работодателя. Это было бы бесполезно.
— Я теряю веру в людей, а это плохо для поэта. Я не знаю, что мне делать. Никто больше не рад оказать мне услугу.
Я разозлился.
— Когда ты в последний раз оказывал кому-нибудь услугу?
Проходя мимо, полицейский посмотрел на нас. Будучи молодым, он не знал, пожелать ли мне спокойной ночи или отвести на допрос.
— Мне? Сделать кому-то одолжение?
Я слышал, как где-то за Мэрилебон-роуд кружила машина скорой помощи.
— Ты можешь время от времени дарить кому-нибудь стихотворение. Тебе это не повредит.
— Это мой хлеб с маслом. Мои стихи бесценны и драгоценны.
— Полагаю, ты даришь их только тем девушкам, которые спят с тобой.
Он прищурился.
— Как ты догадался?
Связка тряпок с веревкой, густая седая борода вверху и медуза портянок внизу, передвигались по дороге, пиная картонные коробки в подъездах магазинов. Четыре пухлых пластиковых мешка, похожие на дирижабли на причале, свисали с кого бы то ни было, мужчины или женщины.
— Таких людей следует запирать на всю жизнь, — воскликнул Делф. — Это место кишит ими.
Связка тряпок, ярдов в ста на другой стороне дороги, остановилась. Он расстегнул полиэтиленовые пакеты, порылся в одном и достал сигару.
— Я правильно расслышал? — крикнул он ясным, громким и почти без акцента голосом. — Или мои ожесточенные уши обманули меня? Не хочет ли мой бессердечный товарищ попытаться заткнуть
