его тут, в театр чуть не сводила, а у меня, может быть, тетрадки непроверенные. Быстро давайте выкладывайте, что такое «странно»,  и вообще, что обо всем этом говорит Глоб? Вы ведь говорили с ним.

— Да, мы говорили с ним о твоем брате. Он утверждает, что твой брат был распоследним на Санатории бандитом и врагом всех отдыхающих, которые встали на путь нетривиального прогресса. В общем, у него все гладко получается. Брат твой хранил много такого, что не должно было попасть в руки властей. Наверно, бандиты и рылись у тебя. Потом и со мной невежливо обошлись.

— Чепуха!

— Так говорит министр.

— Министр? — Кэтрин заколебалась. — Все равно тут что-то не то.

Ого, подумал Варгин, да это бунт на корабле. В этом тихом болоте послушания настоящие черти водятся.

Кэтрин продолжала:

— Какие враги? Какие бандиты?

— Что же, тебе в Унии не объяснили про врагов нетривиального прогресса? По-твоему, владельцы монополий вот так вот, запросто, пошли на сворачивание производства, отказались от своего жирного куша? Да им глубоко наплевать на охрану окружающей среды!

— Я все понимаю, — сказала Кэтрин. — Но я не могу себе представить Ремо в роли бандита.

— Ты его плохо знала, — возразил Варгин.

— Да, я его плохо знала, но не настолько, чтобы поверить в эту чушь.

— По-моему, верить в чушь вполне в твоем стиле, — заметил он.

В этот воскресный вечер на улицах было особенно многолюдно. Отдыхающие чинно расхаживали по живописным улицам. На перекрестках работали киоски с минеральной водой. Воздух был наполнен каким-то здоровым ароматом. Так и хотелось сказать: жизнь бьет ключом. Да что там сказать, хотелось петь. Варгину вдруг показалось, что нужно как-то отвлечь спутницу от грустных мыслей. Он сказал:

— Кэтрин, не надо так расстраиваться, бывает и не такое. Ну, брат бандит, ты же здесь ни при чем.

— Дело не в этом, — возразила Кэтрин. — Ведь в пакете ничего такого бандитского не было.

— Вроде не было, — подтвердил Варгин.

— Тогда преступники должны продолжить свою охоту…

— Логично.

— Ну, а где она, охота, где стрельба, шантаж, похищения? Нет, мы гуляем, будто ничего не произошло.

Варгина приятно удивила ясность ее мышления.

— Накаркаешь, Жаркомба.

Кэтрин улыбнулась. Они прошли молча еще немного, и вдруг Кэтрин резко остановилась, будто что-то вспомнила:

— Дальше мы не пойдем. Остановите такси.

Варгин, ничего не понимая, выполнил ее просьбу. Когда они сели в машину, Кэтрин сказала водителю:

— Отель «Улыбка Фибоначчи».

— Как будто у нас есть другой отель, — огрызнулся таксист.

У отеля Варгина высадили.

— Идите отдыхайте, — посоветовала Кэтрин. — Позвоните мне сегодня вечером. Я все объясню.

Варгин безвольно заковылял в отель. Что-то неприятно щелкало в бедре. Ну и развалина, подумал он. Вот и в виске какое-то шебуршение началось.

На этаже его окликнул приятный женский голос.

— Мистер Варгин, это вы?

— Да, Лиза, это я.

Горничная покачала головой.

— Что с вами произошло?

Варгин махнул рукой.

— Эх, Лизавета. Советовали мне, предупреждали меня, не летай, Варгин, по ночам. Так нет, старый балбес, размахался крылами, словно летучая мышь, а зрение не то, что раньше. Ах, Лизавета, разве удержишься!

Горничная от страха прижалась к стене.

— Уберешь шасси, взмоешь над проводами, душой отдыхаешь. Сверху все видно как-то лучше. Не то, чтобы разборчивее, нет, даже наоборот, детали смазываются, одни пятна остаются. Так и воспринимаешь жизнь пятнами разноцветными: зеленое пятно — трава, синее — вода, серое — человек. Форсаж включишь — все вообще перемешалось, одна планета несется как сумасшедшая. От ветра глаз не раскрыть. Так и летишь с закрытыми глазами. Бац об дерево. Фейерверк новогодний. Лиза, вы любите Новый год?

Лизавета вросла в стенку. Дрожит всеми фибрами своей души, усмехнулся про себя Варгин. Совсем девочку запугал.

— Не пугайтесь, я пошутил. Ну, не дрожите так, споткнулся я, потому и хромаю. Ну-ну, — он погладил ее по плечу, — все-все, больше этот нехороший человек шутить не будет. Он будет работать, а вы ему кофе принесете, ладно?

Горничная кивнула головой.

Первым делом Варгин выпил таблетку, а потом на всякий случай промыл ссадину мутной жидкостью Гриолов. Береженого бог бережет. Потом взял бумаги, сел за стол и написал: «Отчет старшего научного сотрудника И.М.Варгина о командировке на планету Санаторий.» Подчеркнул два раза название документа и продолжал: «С 4 по 11 октября с.г. я находился на планете Санаторий с целью выяснения общего экономического положения и оценки величины возможных напряжений по системе Мамонова — Жуге. В работе использовался стандартный метод погружения Свифта. В качестве конкретного раздражающего обоснования явилась смерть отдыхающего Ремо Гвалты».

Варгин поставил точку и задумался. В дверь постучали. Вошла горничная, с опаской поглядывая на Варгина. Тот решил загладить свою вину.

— Лизавета, давайте пить кофе. У меня есть отличные баранки. — Он полез в чемодан. — Вот, смотрите. С маком, — сказал он, доставая пакет. Ах, принесите еще чашечку.

Когда горничная вернулась, Варгин спросил:

— Хотите, я вам расскажу про Луну?

— Про луну, — повторила Лиза. — Что это?

— Луна — это планета такая необычная. Необычная, потому что у нее есть обратная сторона. Поверхность у нее шершавая, как язык у кошки. Она светит ночью.

— Кто, кошка? — засмеялась Лизавета.

— Нет, — улыбнулся Варгин и предложил девушке баранку.

— Понимаете, Лиза, это странная планета. На ней есть океан Бурь, в котором нет никаких бурь, есть море Кризисов, хотя никаких кризисов и в помине нет, есть даже залив Радуг, но никто и никогда не видел радугу на Луне.

— Кто же там живет? — спросила Лиза.

— Лунатики там живут. Страшные лгуны. Вот они говорят всем, кто ни приедет: хотите, мы вам покажем красивые горы Апеннины или Альпы? И правда, горы у них там есть, но ни снегов на их вершинах, ни прекрасных альпийских лугов нет и в помине. А все это они вам наобещают. И никто не может понять, зачем лунатики врут.