А вот теперь я шёл к матери. Хотелось, правда, остановиться и побиться головой об стену, чтобы хоть немного остыть и прийти в себя. Вернулся, твою мать, домой! Видит пламя, на рубежах было легче! Прав отец, ой как прав! Придурок, у которого голова только для рогов. Вот чего стоило хоть раз никого не слушать, и поговорить с Ираидалой обо всех этих тратах, скандалах и обо всём прочем?

Почему я не взял её за руку и сам не отвёл к лекарям? Чтоб при мне осмотрели и сказали что и как? Ведь сразу бы всё стало ясно. Уже заходя в покои матери без стука и предупреждения, я услышал, как одна из её служанок рассказывает ей о моих последних приказах. Удивительно. Я дойти ещё не успел, а о смещении казначея, матери уже успели доложить.

– И оман назначил крысеныша... – услышал я.

– Обнаглевшей и разжиревшей крысой, был прежний казначей. – Расставил все точки по местам я. – А у нового казначея, мастера Дербета, отличные рекомендации. Это мой доверенный человек. И я надеюсь, что это будет ясно всему гарему. А теперь пошла вон.

– Сын! Аманат моя личная рабыня... – возмутилась, было мать.

– И если не хочешь, чтоб она отправилась ко всем остальным твоим личным слугам, она сейчас вспомнит, что оман в этих землях я, а не лари Майхур. – Предупредил я.

Майриме поджала губы и кивнула служанке на дверь.

– Что происходит, сын? Я тебя не узнаю. – Тихо произносит мать, обнимая себя руками. – Врываешься к лекарям, отправляешь их на расправу за...

– За то, что оставили без помощи Ираидалу во время беременности? За то, что из-за того, что они не соизволили помочь лари, Ираидала потеряла третьего ребёнка? – не верил я своим ушам.

– Третьего ребёнка твоя Ираидала потеряла год назад, по вине Абилейны, а не лекарей. И Абилейна сполна заплатила за свою вину. Ираидале заплатили золотом за пережитое. – Широко распахнула глаза майриме. – Она просто наложница, которой повезло родить одарённых детей. И не более! Она рабыня, купленная на торге, имущество императорского дома!

– Именно поэтому ты мне врала про её беременность? Объясни мне, майриме, как ты могла не знать, что беременность наложницы от крылатого не может быть "обычной"? Почему ты мне сказала, что это лишь попытки привлечь внимание? – уже кричал я, понимая, что ни какими словами и обещаниями, подарками и поступками, я не верну обратно то время, чтобы исправить весь кошмар, пережитый Далли.

– Мой умерший первенец был бескрылым, и я всю беременность пила какой-то отвар и отлично себя чувствовала.– В голосе майриме зазвучали слёзы, как было всегда, когда она вспоминала моего старшего брата, умершего почти сразу после рождения. – А потом, моя повитуха варила мне отвар по своему рецепту. И хоть я тебя и не доносила, но ничего страшного не переживала во время беременности.

– Так что же ты не отправила эту чудесную повитуху к Ираидале? – впервые слезы матери меня не тронули.

– Она погибла после твоего рождения, её убили грабители, чтобы отнять награду за твоё рождение. Не могу себе простить того, что моя щедрость стала для неё приговором. – Подняла глаза к потолку, удерживая слезы мать.

– Про беременность ты получается, не знала, а оговаривала Ираидалу столько лет, тоже не зная? Или случайно? – мать плакала красиво, слезинки замирали в уголках глаз, делая их ярче и больше. – И ни разу совесть тебя не побеспокоила? Ни разу, пока ты и казначей обвиняли её в бешеных тратах, а ты принимала благодарность за поступки Ираидалы? Ты мне семь лет врала, говоря, что обозы отправляла ты! Семь! Лет!

– Я? Это ты решил, что их отправляла я! А я в первый раз не знала, как ты на это отреагируешь! Может, взбесишься, что Ираидала исправляет твои просчёты? – отреклась мгновенно от всего мать.

– То есть я виноват, что зная, насколько я благодарен за эту помощь, ты приписывала её себе? Даже зная, что растраты казны на эти обозы приписывают Ираидале, и поэтому я снизил ей содержание? Это подло, майриме! Просто подло и мерзко! И ты будешь наказана за эту ложь. – Я чувствовал себя не просто раздавленным, я ощущал себя преданным! – Я верил тебе, мама! Верил, как никому в этом мире. Твои слова принимал, как неоспоримую истину и никогда не подвергая сомнению. Я доверил тебе самое дорогое, моё сокровенное! А ты сделала меня палачом собственного сердца! Слушая тебя, я заставил безгранично любящую меня девочку пройти через настоящие пытки! Я уходил на войну, оставляя свой дом в ваших руках. Я верил, что вы бережёте его, чтобы я хотя бы на пару месяцев мог вернуться в тепло и покой.

– Берс, дорогой, это просто ошибка! Пламя! Главное, что двоих-то детей она смогла родить! Давай я прикажу, и тебе приведут лучших наложниц...– начала мать.

– Нет! Я еще, когда был ранен, сказал, что больше не потерплю ни одной новой девки в гареме. Хватит. Я понял, почему Файрид разогнал этот змеиный клубок. И тех, что есть, я в ближайшее время отправлю. – Озвучил смутно мелькавшее решение, и словно дышать стало легче. – Ты же, отправишься в нижний гарем, в прачечную. На семь недель. По неделе за каждый год лжи.

– Что? Ты не посмеешь так меня унизить! – воскликнула мать.

– Император приказал известить его, как будет наказана лгунья, присвоившая себе чужие заслуги. – Жёстко отчеканил я. – Или наказываю я, или тебя накажет отец!

– Нет! Я...

Майриме прервал стук в дверь, после разрешения войти, в комнаты матери вошёл новый казначей.

– Оман, содержание кверхов бессмертных мы считаем, как прихоть лари, тратившей своё содержание, как ей вздумается, или это государственные нужды? – спросил он, глядя на меня.

– Это действительно так важно, что вы пришли даже в мои покои в поисках омана? – почему-то заволновалась мать.

– Таак... Какое отношение Ираидала имеет к содержанию кверхов? Которым, как я знаю, ежемесячно выделяются деньги из доли военной добычи, причитающейся императорскому роду? Да ещë и наложницы ежемесячно в качестве благотворительности помогают. – Спросил я мать, заверявшую меня вместе с казначеем именно в этом ещё года четыре назад.

– Чего? – непосредственно удивился мой юный казначей. – Что за бред! И близко такого нет. С рождения наследников и уже больше семи лет, госпожа Ираидала каждый месяц со своего содержания лари отдаёт деньги старшим кверхов. Они за счёт этих денег и существуют. Да вы любого стражника спросите, все знают, если сегодня выплата содержания, то завтра придут старшины. Сейчас-то конечно им легче. Барлик, Марс... Ой! Илсиры Барлик и Марс и их сестра заботятся. А так только лари и помогала.

Утихнувший было гнев всколыхнулся с такой силой, что казалось, я сам сейчас полыхну не хуже Валисандры.

– Содержание кверхов это строго государственные нужды. – Чеканю, не отводя взгляда от побледневшей матери. – Так сколько всего в месяц тратила именно на себя госпожа Ираидала?

– Восемнадцать – двадцать монет. Сюда же включается и содержание её личных рабынь, Фарли и Гульнизы. – Отчитался парень, а я с трудом проталкивал воздух в лёгкие. – И кстати, я точно знаю, что старшие оставляли лари расписки в получении денег. Может она их не забрала с собой?