Мне страшно. По-настоящему страшно, даже если знаю, что охрана братьев уже прочесывает всю страну, чтобы найти меня. Если только, все это — не спланированная акция одного из них. Вполне может быть.

Когда четкое зрение полностью возвращается ко мне, осознаю, что все это время лежала не на полу, а на столе — как главное блюдо, поданное на ужин кровожадным светским особям.

Именно, особям. Потому что сейчас, они будут вести себя, как зверье.

— Лучшее время для вендетты — сейчас. Нам стоило огромных усилий найти дыру в охране и выкрасть тебя, — еще один голос, приглушенный маской. — Но это определенно того стоит, — ладонь бывшего любовника, облаченная в латексную перчатку, одержимо касается ее лица. Он гладит меня с деликатной нежностью, прежде чем отвесить оплеуху, от которой у меня вся голова внутри вибрирует многотрельным звоном.

Ненавижу.

Щека горит, словно обожжённая огнем. Но я больше не боюсь огня, когда столько раз восставала из пепла. Мне нужно просто выиграть время…

— Как думаете, у нас найдется время для того, чтобы присунуть ей? — усмехается один из них, зарождая во мне приступ смертельного отвращения.

— Мы здесь не для этого, Том. Ребята должны выполнить основную часть работы, и стоит уносить ноги.

— Думаете, это вам поможет? Вы завтра же будете мертвы. Все до единого! — кричу я, задыхаясь от ужаса. То, что они завтра будут мертвы, не спасет меня от группового изнасилования.

Меня и моего ребенка.

Господи, как себя защитить?

— Не волнуйся за нас, мы покинем страну. Иначе бы, не затеяли эту шалость. Хотя у нас есть большие сомнения, что ты нужна Леонелю после того, что мы отправили ему на почту. Этот высокомерный сукин сын помешан на чистоте крови, но когда он своими глазами увидит, что ты запятнана с юности, он едва ли прибежит тебя спасать. Одно дело — знать и догадываться, другое дело — видеть. Он очень брезглив.

— Что вам от меня нужно? Зачем вам я? Если хотите меня изнасиловать, то лучше убейте сразу. Потому что я умру от отвращения от одного вида ваших маленьких корнишонов, — озлобленно рычу я, прекрасно понимая, что за эти слова получу еще одну звонкую и болезненную пощечину. Еще бы чуть-чуть и этот ублюдок сломал бы мне челюсть.

Злость и ярость играет на моей стороне, заглушая боль.

— Смелая ты, сука, борзая, — кажется, один из ублюдков только возбудился от моих слов. — Показать тебе, как ты будешь давиться так называем «маленьким»? — я отворачиваюсь, успевая заметить в полумраке, что один из моих бывших снимает штаны и достает из брюк вздыбленный член.

Блядь, мне плохо. Мне очень плохо.

— Будешь сосать, или тебе надо заплатить? — рычит он, обхватывая меня за волосы. Подводит свой аппарат к моим губам, но я плотно смыкаю их, зажмурив глаза. — Сколько надо? А? Говори, я сказал! Отвечай! — очередная оплеуха заставляет меня издать немой мычащий крик.

Кто-то со стороны кидает в меня целый ворох денежных купюр. Долбанный дождь из денег, кровавый и омерзительный спецэффект, направленный на то, чтобы унизить и раздавить меня.

— Том, не стоит. У нас мало времени.

— Еще как стоит, парни. Я быстро, — в тот момент, когда он с силой сжимает мои волосы на затылке, и намеревается сделать свое грязное дело, меня выворачивает прямо на его член.

Поток мата отлетает от стен, словно каучковый мячик. Внутренне злорадствую, да и легче намного стало.

— Блядь, она просто жалкая сейчас. Поразительно, как я мог повестись на какую-то шлюху.

— Шлюха твоя жена, что спит со всеми подряд за твоей спиной, — откашлявшись, вновь огрызаюсь я, и тот час жалею об этом, потому что еще один удар вырубает добрую часть сознательного. — Я бы тоже спала, ведь удовлетворить ты ее не способен.

— Закрой пасть! — очередной удар действительно окончательно лишает меня желания дерзить им.

Их голоса превращаются в поток низкой басистой и мерзкой музыки. Мой мозг отчаянно защищается, отказываясь воспринимать реальность. Я ощущаю их руки, мерзкий латекс, оставляющий на коже грязные следы.

Их прикосновения концентрируются в зоне моего ожога. Плечо и часть спины простреливает дикая, нетерпимая боль, а в следующее же мгновение я чувствую запах собственной крови.

— Мои люди передали, что скоро здесь будет Драгон. Надо уходить. Оставляем послание и уходим. Мы здесь для этого. Не трогай ее, Том! — рявкает один из моих «защитников», когда я чувствую чьи-то похабные руки на своих ягодицах.

Мне так страшно. Так жутко.

Скорее бы все закончилось.

Но самое жуткое, я знаю, еще впереди.

Драгон

Два месяца моя служба безопасности искала ее. Мою жену, которую я собственноручно стер из памяти, после того, как вышел из клиники после пулевого ранения и узнал, что она и мой сын сгорели заживо в аварии, пытаясь спастись от налетчиков скоропостижным бегством.

Два месяца я не находил себе места, съедаемый собственным внутренним конфликтом и время от времени, испытывал неимоверное счастье от того, что она, возможно, действительно жива, и мои прокаченные агенты, что ухватились за ее след, могут найти девушку. Следом, испытывал полнейшую фрустрацию и отчаянье от того, что так действительно может случиться.

Надо признать, с появлением Эльзы обстоятельства слегка изменились.

Но я всегда буду выбирать ее.

Это все, что я знаю. Но Эльза сотворила со мной что-то неадекватное, она вдохнула в меня жизнь. Я пока не могу представить себе, что смогу отпустить Блонди, когда найду жену.

Не уверен, что смогу по итогу отказаться от нее. Возможно, мне стоит принять ислам и обзавестись двумя супругами?

И смех, и грех.

Жену…так странно, не помнить даже ее имени. Но уже через несколько недель Джавад и команда нашли след девушки, по имени Элизабет. Как? Довольно просто.

Перед тем, как закрыть свою жену в бункере дома, через тайный ход которого она и сбежала, я отдал ей одно из фамильных колец Голденштерн. Я не помню этот фрагмент жизни, но это логично: в последний раз я видел это кольцо, когда жил с ней, а потом оно бесследно пропало. Я вполне мог отдать ей в момент нападения, так как на нем был установлен датчик слежения.

У меня в период брака было два кольца — одно с изображением золотой звезды и буквой «G», второе — с гравировкой дракона. Как минимум две печатки должен носить каждый представитель семьи, претендующий на господство, и это строго прописано в правилах. Одно из них до сих пор со мной. В драгоценном камне увесистой печатки был спрятан GPRS датчик, но не все так просто. Он давно перестал работать и передавать сигнал, но моим хакерам удалось зафиксировать точку на карте, когда был активен в последний раз. И это оказался не штат Вашингтон, что говорит о том, что с кольцом передвигались по миру уже после трагедии.

Лучшие частные детективы и отменные сыщики искали Элизабет не покладая рук, скидывая мне ежедневные отчеты о проделанной деятельности. Когда им удалось найти несколько ее фотографий, я едва ли не потерял дар речи. Увидев миловидную шатенку на фото, я мгновенно вспомнил ее образ, так часто являвшийся ко мне в жалких обрывках зрительной памяти. Это прозвучит странно, но глядя на ее лицо, я вдруг совершенно четко осознал, что это действительно она. Та самая женщина, которая целовала меня по утрам почти два года, готовила мне восхитительный завтрак, и ждала после затяжной охоты в лесу, где я выпускал всех до единого из своих демонов.

По крайней мере, эта девушка выглядела так, каким ее вспоминает мое сознание. И чем больше я смотрел на ее фотографии, тем больше картинки прошлого обрастали подробностями —