Шрифт:
Закладка:
— Ну вот, он вернулся, теперь мы можем садиться, — как будто у нас есть какое-то тайное понимание того, кто такой «он».
Этой же ночью, разговаривая в постели перед тем, как отправиться домой, я со вздохом заявляю ему:
— Мне пора выйти на новый уровень в мастерстве минета. Понимаю, что до идеала недотягиваю.
Он издает долгий легкий смешок и спрашивает, с чего вдруг такие идеи.
— Просто вспомнила, что плохо делаю минет, это надо исправить. Я одинокая женщина, а мужчины любят оральные ласки. Я уже работаю над этим, — заявляю со всей серьезностью. — И не надо ничего отвечать. Если скажешь, что я хороша, пойму, что ты лжешь, а если заявишь обратное — обижусь. Так что, что бы ты ни хотел ответить, лучше прикуси язык.
— Ну, я только хотел посоветовать поменьше пользоваться зубами, — говорит он.
— Что я тебе только что сказала? Мне не нужны отзывы. Просто хочу, чтобы ты знал: я совершенствуюсь. И мне очень жаль, что я не такая старая, как ты, и у меня еще все зубы на месте.
— Эй, раз уж речь зашла о том, что мы могли бы улучшить, знаешь, что бы меня могло сильно завести? — спрашивает он, и я собираюсь с духом. — Если бы ты сбрила все волосы со своей киски.
— Абсолютно все? — переспрашиваю.
— Да, это было бы так сексуально.
— Во-первых, никто не сбривает все волосы. Так можно поранить вульву, и потом, отрастая, все это будет чесаться, как ожог от ядовитого плюща. Во-вторых, надо идти на восковую эпиляцию, а это дико больно и унизительно. Так что нет, не дождешься.
— Я готов держать тебя за руку, — обещает он.
— Какое великодушие! Только этого мне не хватало: чтобы ты смотрел, как я, голая и распростертая на столе, корчусь от боли и плачу, как ребенок. И всё — ради удаления волос.
— Многие женщины проходят через это. Не может же все быть так плохо? — вопрошает он.
— Может, — отвечаю.
— Ну ты хотя бы подумай.
— Ладно, подумаю о том, чтобы подвергнуть себя дикой боли ради того, чтобы продемонстрировать тебе гладкий, как у ребенка, лобок, — говорю.
* * *
На следующий день, несмотря на все мои старания оставаться непоколебимой в своей позиции относительно удаления волос с лобка, все равно гуглю разницу между эпиляцией воском и шугарингом. Сомневаюсь: хочется оставаться верной собственным идеалам красоты и сексуальности, но у меня нет уверенности, что мои представления прекрасного совпадают со вкусами мужчин, которых пытаюсь привлечь. Двое из семи мужчин, с которыми я спала, попросили меня избавиться от волос; к № 5, который первым это сделал, я зачастую относилась настороженно и не собиралась ради него менять ни свое мнение, ни свое тело. Но № 6 так мало просит от меня, а дает так много: кормит, хочет, чтобы я кончала раньше него, делает крупные и мелкие подарки. Он умеет меня рассмешить или даже помогает решать проблемы. Я могла бы это сделать, но не потому, что он попросил, а потому что хочу сделать ему подарок, временно изменив часть своего тела с единственной целью — угодить ему. Буду думать в таком ключе: это подарок, который сама решаюсь сделать, и мне не придется чувствовать, что жертвую своими стандартами сексуальности ради него.
С тех пор как в пятнадцать лет впервые опробовала восковую эпиляцию зоны бикини, я повторяю эту экзекуцию, только когда нет другого выбора. Горячий липкий воск, шлепки, прижатая к телу бумага, мучительное ожидание — сейчас дернут. И еще раз, и еще. Все это вдобавок к унижению: лежишь с раздвинутыми ногами, а косметолог неодобрительно хмурится при виде жутких темных зарослей, с которыми предстоит разделаться. Нет уж, спасибо. Но с моего последнего раза прошло несколько десятилетий. С тех пор процесс наверняка усовершенствовали, чтобы сделать его более эффективным и менее болезненным. К тому же я рожала трижды — должно быть, мой болевой порог повыше, чем у невинной отроковицы, ничего не знающей о настоящей боли.
Я надолго погружаюсь в бесчисленные отзывы и сравнение шугаринга с восковой эпиляцией. Наконец решаю записаться на шугаринг в салон за углом и полностью удалить волосы в области бикини. Сделав скриншот, отправляю его № 6, добавив: «Надеюсь, теперь ты доволен». В ответ он присылает эмодзи со счастливым лицом, в котором, если присмотреться, можно разглядеть слюнявого, озабоченного подростка.
«Ага, на что мы только не готовы ради любви, — пишу в ответ и тут же осознаю свою ошибку: — Вообще-то не ради любви, а ради секса», — быстро поправляю саму себя.
«Ты словно переродишься, вот увидишь. Не представляешь, какой приятной станет кожа на ощупь», — пишет он.
Уверяю его, что он первым проверит, так ли это.
На следующий вечер захожу в салон в холодном поту. С волнением, бессвязно объясняю, что недавно перешла в статус одинокой женщины и понимаю, что эпиляция — это как раз то, чего хотят мужчины, но во времена до моего брака женщины гордились своими зарослями между ног. Заскучавшая было девушка принимается за дело. Мне приходится одной рукой натягивать кожу на лобке, чтобы косметолог добралась до каждого волоска. Пытаясь отвлечься от боли, кусаю другую руку и чувствую себя несчастной и смятенной настолько, что дальше некуда. Но тут она просит перевернуться и раздвинуть ягодицы, и я понимаю, что на самом деле это бездонный колодец унижения и физической пытки. Девушка продолжает успокаивать меня обещаниями, что осталось совсем чуть-чуть, а сама прижимает и дергает, прижимает и дергает, автоматически спрашивая, все ли хорошо.
— Смотря что вы подразумеваете под этим «хорошо», — говорю.
— Если будет совсем невыносимо, просто скажите, и я остановлюсь, — нетерпеливо говорит она и наконец-то произносит слова, которых я так долго ждала: — Все, вот и готово. В следующий раз будет не так больно. Сегодня пришлось столько всего удалить.
Она подчеркивает слова «столько всего», чтобы окончательно унизить меня, повыше подняв волосатый липкий сахарный шарик, как будто он мог ее укусить.
Я переворачиваюсь и сажусь, ловлю свое отражение в зеркале в другом конце комнаты, с ужасом замечая, что мое лицо раскраснелось и вспотело, а волосы на голове стоят дыбом. Пытаюсь спасти остатки самоуважения и заставить косметолога заметить, что выше
