Он пожал протянутую Сафроновым руку и горестно вздохнул.

– Знаешь, а я помогу тебе, Давид Соломонович, – хитровато улыбнулся Сафронов. – Считай, что тебе повезло, что я не проехал мимо и навестить тебя явился.

– Вы мне поможете? – опешил Плешнер. – Но в чём, позвольте спросить, Иван Ильич?

– Раз у тебя торговля идёт неважно, я куплю у тебя золото и бриллианты на очень большую сумму, – торжественно объявил Сафронов. – Скажем, семьсот пятьдесят тысяч наличными тебя устроят?

Лицо Плешнера сначала вытянулось, затем покрылось капельками пота, и он сделал судорожное глотательное движение.

– Так что, я жду ответа? – требовательно напомнил Сафронов, казалось бы, забывшему о его присутствии хозяину лавки.

– Такая сумма меня устроит, – тяжело дыша, проговорил Плешнер. – И что же вы собираетесь приобрести на такую огромную сумму, Иван Ильич?

– А вот выбор я сейчас сделаю, – заверил его Сафронов. – Давай выкладывай из витрин все свои коробочки с цацками, и мы начнём торговаться. Только выкладывай самые дорогие и ценные вещи, ты меня понял, Давид Соломонович?

Плешнер нехотя стал выкладывать на прилавок драгоценности, исподлобья наблюдая за Сафроновым, а тот тем временем наблюдал за ним.

– Вот здесь ровно на семьсот пятьдесят тысяч, – осипшим голосом объявил Плешнер, указывая на разложенный товар. – Выбирать будете или купите всё сразу, оптом?

Не удостоив его ответом, Сафронов с блуждающей улыбкой рассматривал изделия.

– Позволь, Давидик, а чего так мало побрякушек? – поинтересовался он. – Здесь побрякушек всего на двести пятьдесят тысяч, а ты с меня за них семьсот пятьдесят запрашиваешь?

Лицо Плешнера пошло пятнами, и он стал похожим на глубоко несчастного человека, который вот-вот разразится рыданиями.

– Так ситуация в стране вон какая, Иван Ильич, – заговорил он плаксиво. – Может быть, не сегодня, так завтра на торговле и вовсе придётся крест ставить. Не нужны никому золото и бриллианты. Вы только поглядите на мои изделия, Иван Ильич? А я ведь прошу за них сущий пустяк, жалкие семьсот пятьдесят тысяч.

– А подай-ка мне список с ценами на изделия, Давид Соломонович? – ошарашил его Сафронов. – Я хочу убедиться, что цены предлагаемых мне драгоценных изделий действительно такие, какие ты мне выставляешь на словах, хитрющий жид?

Плешнер занервничал. Он мялся и дёргался, явно не желая предъявлять список чрезмерно требовательному покупателю.

– Список на прилавок, Давид, я требую! – повысил голос Сафронов. – Я покупатель, а ты продавец, и ты обязан предъявить мне список изделий с указанием цен на них!

– Нет сейчас у меня списка в лавке, не обессудь, Иван Ильич, – стал оправдываться Плешнер. – Приходи завтра, и я…

– И ты приготовишь отдельный список, специально для меня, – без труда догадался Сафронов.

– Не веришь мне, к другим ювелирам пойди, – промямлил, бледнея, Плешнер. – И ты убедишься, что цены выросли у всех, не только у меня, Иван Ильич.

– А для чего тогда мне ходить по другим лавкам, раз цены везде одинаковые? – пожимая плечами, сказал Сафронов. – Мы сейчас поступим иначе, самым приемлемым образом, чёрт возьми!

Он повернулся вполоборота и посмотрел на притихшую у окна девушку.

– Дочка, подойди.

Девушка подошла и встала у прилавка рядом с отцом. Плешнер обеспокоенно взглянул на них, и лицо его вытянулось от плохого предчувствия.

– Ты видела все эти побрякушки, Аннушка? – обратился к дочери Сафронов. – Ты запомнила цену каждой из них?

– Да, папа, – ответила она.

– Тогда сейчас бери в руки каждую вещицу, называй её цену, которую называл тебе Давид Соломонович, и откладывай в сторону. А я буду считать, чтобы выяснить настоящую цену предлагаемых мне изделий.

– Не надо, Иван Ильич! – с мольбой в голосе воскликнул Плешнер. – Вот список, проверяй, если хочешь…

Сафронов взял из его руки список и стал сверять по нему каждое лежавшее на прилавке ювелирное изделие.

Плешнер, наблюдая за ним, вытирал с лица носовым платком пот. Анна наблюдала со стороны за ювелиром с едва скрываемым торжеством. Она была довольна разыгрываемым отцом спектаклем и с нетерпением дожидалась финала.

Отложив в сторону последнюю брошку, Сафронов подвёл итог.

– Согласно твоего списку, Давид Соломонович, ты пытался меня облапошить на полмиллиона рублей! – объявил он результат сверки. – Не-е-т, ты не ювелир, а жулик, морда жидовская! Сейчас я выйду из лавки и ославлю тебя на всю Самару, мерзавец! Вот тогда тебе ничего не останется, как закрывать свою торговлю и убираться вон из города. С потерей репутации порядочного человека ты потеряешь безвозвратно все свои связи. Так что на это скажешь, Давид Соломонович?

Плешнер попытался что-то ответить, но из его горла вырывались лишь булькающие звуки.

– Ты, Давид Соломонович, один из богатейших людей Самары, – с издёвкой напомнил ему Сафронов. – А чтобы обладать таким положением, каковое у тебя пока ещё есть, надо иметь незаурядный ум. А вот любой прокол, даже самый мизерный, может лишить тебя этого положения как раз плюнуть. Так чем же привязал тебя так крепко хлыст Андрон, что ты решился рискнуть своим состоянием и положением в обществе?

– Прости, не губи меня, Иван Ильич! – обретя дар речи, с трудом выдохнул из себя Плешнр. – Не со зла я и не наживы ради, поверь. Так получилось, что я не смог отказать Андрону в его просьбе.

– Убедительнее будет твоё раскаяние, если ты мне сейчас скажешь, чем привязал Андрон твою преданность и расторопность, – продолжил настаивать на правдивом ответе Сафронов.

– Дела у нас общие, – с понурым видом ответил Плешнер. – Он же купцом был когда-то, разорился, и вот… Купцы его под разорение подвели, и вот…

– Чего ты заладил вот и вот? – нахмурился Сафронов. – Мстить начал всему купеческому сообществу Андрон, так что ли?

– Да, с этого он начал своё новое дело здесь, в Самаре, – признался Плешнер. – А потом месть отошла на задний план, и он решил на купцах просто зарабатывать.

– Подводить их под разорение? – предположил Сафронов.

– Ну, не совсем, – покачал головой Плешнер. – Андрон привязывал к себе купцов всяческими уловками, входил к ним в долю, ставил под проценты, и…

– И как далеко зашло ваше с ним партнёрство? – не сдержался Сафронов. – Как крепко вы с ним повязаны?

– Долго рассказывать, – вздохнул Плешнер. – Да и зачем тебе всё это? Ты же из купцов, Иван Ильич, а не из жандармерии.

– Да вот любопытный я не в меру, – ухмыльнулся Сафронов. – Уж очень знать хочется, как вы купцов облапошивали.

– Я никак, – попытался откреститься Плешнер. – Это Андрон их немного пощипывает, особо не напрягая. У меня дело своё, ювелирное. Андрону я помогаю только изредка.

– Э-э-эх, что же с тобой делать, Давид Соломонович? – задумался Сафронов. – Ославить на всю Самару? Жандармам на тебя пожаловаться?