кузнеца. Взял мужик ключ, осмотрел. Поцокал языком и в тиски, которые тут же были, зажал. Инструментиком начал водить туда-сюда, а я пока стал разглядывать то, что в лавке продаётся. Смотрю и не понимаю, что это за место вообще. Влас дело закончил и подаёт обратно два ключа. Ничего себе! Да станок по изготовлению ключей будет дольше работать.

— А что здесь вообще продаётся? — спрашиваю. — Вот смотрю и понять не могу.

— Тебе, паря, что за интерес?

— Да любопытный я. Хочу всё знать.

— Слыхал, что любопытной Варваре все ухи повырывали?

— Слыхал, — киваю. — Только у меня имеются такие, кто тоже может руки-ноги пообломать.

— И где же они? — с насмешкой спрашивает хозяин лавки.

— Да вон, на улице стоят, чтобы мне в лавке тесно не было.

Мужик усмехнулся, подошёл к двери и на улицу выглянул. Хмыкнул и на своё место вернулся.

— Пообломать могут, да, — согласился. — Супротив меня, конечно, они как плотник против столяра, но тоже неплохи. Что же ты сразу не сказал, паря, что ты из наших?

— Не сказал, потому что болтливый язык отрубают вместе с головой.

— Хорошо сказал! Надо будет запомнить. Тогда поведай мне, кого из наших ты знаешь...

Я сразу понял, что это проверка, но даже если захочу уйти, то в спину прилетит что-нибудь острое и металлическое. Тем временем Влас стал перечислять:

— Ефим Соловей? Лев Кисель?

Отрицательно мотаю головой и ощущаю вставшие колом волосы в подмышках.

— Макс Галка?

— Который шутить любит? — кинулся я в омут головой.

— Дошутится когда-нибудь, — зло ответил Влас. — В африканскую колонию сошлют анекдоты рассказывать идомеям ... Филипп Коркин? — продолжилась проверка.

— Модник? — поставил я на «белое».

— Пижон, — сплюнул мужчина. — Бабские тряпки любит... Мойша Меченый?

— Михаил Горбачёв? — переспросил я интуитивно.

— Ну да, Горбач, — улыбнулся хозяин лавки, и я мысленно перекрестился. — Только ты поосторожнее с ним, поговаривают, что иногда подельников он страже сдаёт... Хорошо, идём, покажу настоящий товар, — и занавесочку одёргивает, приглашая внутрь.

Глава 27

Зайти? Внутри меня сразу всё похолодело и опустилось. И отказываться поздно, и сержантов своих звать неправильно будет, поскольку сразу себя трусом покажу, и Власий обо всём догадается. Мысленно перекрестившись, захожу за прилавок и протискиваюсь в узкий проход. Несколько шагов и оказываюсь в небольшой комнате, в которой всякие железки непонятные, механизмы и разные приспособления на полках и столах расставлены. Присвистываю.

— Интересно! Так много всего разного и необычного я никогда не видел.

— Ну да, — отвечает Влас, впервые добродушно улыбнувшись. — Я сам всё придумал. Вот этим можно разные монеты делать, — палец указывает на нечто, похожее на ручной пресс. — Вот этим, — снова палец тычет в предмет, — отмычки мастерить. Вот механизм для быстрой заточки ножа, а вот — верёвки вить из ниток. Эта штука делает шипы, которые можно бросать под ноги тем, кто за тобой бежит, и им очень не поздоровится.

— А вот эти склянки для чего?

— Для мазей всяких от порезов, для ядов. Много для чего они пригодятся.

— За сколько вот такую продашь, — указываю на большую склянку.

— Рубль.

— А если сотню?

— Сотню? — мужчина не поверил своим ушам.

— Две сотни.

— Да две сотни во всей Европе не найти будет. Штучный товар!

— Вот тем приспособлением как пользоваться, чтобы монеты штамповать?

— Надо вначале слепки сделать, — стал терпеливо объяснять Влас. — Вот сюда насыпаешь порошок, наливаешь из этой колбы столовую ложку, перемешиваешь. Берёшь монету, прижимаешь вот сюда, потом сюда. Ждёшь, когда высохнет. Соединяешь, вот так закрепляешь...

Мужчина подробно показывал как делать фальшивые монеты методом отливки. Да, получается не очень качественно, но если расплачиваться не ясным днём, а вечером, то никто и не отличит. Металл для заготовок он тоже продавал. Конечно, надо бы сдать его стражникам, но что-то удерживало меня от такого решения. В итоге приспособление я купил, буду медали своим лейб-гвардейцам делать.

Вышел на улицу. Сержанты мои так и сидели на камнях, и болтали. Пришиби меня Влас, они и ухом бы не повели. Мдя... рисковал я знатно. В следующий раз буду умнее. Наверное.

***

Во дворец вернулся вечером. После всех этих переживаний что-то я проголодался, а где в последние месяцы харчуюсь, меня пока не ждут. Или ждут? Надо бы подняться и узнать. Почти взлетаю по парадной лестнице наверх, а лейб-гвардейцы меня останавливают! Нет там никого, да и не велено, говорят, никого впускать. Я аж присвистнул. Попытался авторитетом надавить, но они ни в какую. Стоят на своём, типа приказ есть приказ. Правильно отвечают, конечно, но мне обидно.

Ладно, раз императрицы там нет, надо ключик в бюро вернуть, пока не спохватилась. Подхожу к заветной нише, проскальзываю за гобелен и открываю дверь. Уже собрался было по лестнице подниматься, но слышу наверху голоса.

— Сдавайся, королева! — раздаётся мужской бас.

— Ой, боюсь-боюсь! Уходи, дикий варвар, уходи! — отзывается высокий женский голос.

— Не уйду! — раздаётся рёв. — Сейчас башню захвачу и тебя тоже!..

Я так и оторопел. Что это? И тут до меня дошло. Блин-компот! Да это же императрица с кем-то резвится. Я ей сам про эту ролевую игру рассказал. Мдя... Интересно, кто этот мужик? Потихоньку, чтобы не выдать себя, двигаюсь обратно и закрываю за собой дверь. Уф... Вроде не услышали.

Даже есть расхотелось. Вот и жалей одиноких женщин! Елена-то наша Седьмая, хахаля себе завела... Нет, я не осуждаю. Ей чуть больше тридцати... Просто неожиданно это. Хотя, возможно, тут и моя вина есть, — я в открытую с Нюркой резвился, вот и маману женского щастья захотелось. Ну ладно, может покладистее теперь будет. Вот только любофф приходит и уходит, а кушать ой как хочется!

Делать нечего. Где мои оболтусы псевдо-просветители? Нет их нигде. Небось, горничных в подвалах от зомбаков спасают. А я с голоду погибай?! Пришлось своими усталыми ногами тащить бренную тушку на кухню. Добрался кое-как. Пьера нигде не видно. Видать опять на складе моркву пересчитывает поштучно.

— Марфа! — завидел я кухарку, которая снова приступила к своим обязанностям. — Есть что схомячить?

— Как не быть, Ваше Высочие! — удивляется женщина. — Оголодали?

— С утра маковой