***

Опять появилась нужда поговорить с императрицей, и причина для этого, конечно же, серьёзная.

— Ваше Императорское Величие, мне потребно отлучиться из столицы.

— Что значит отлучиться? — настороженный взгляд женщины ясно указывал, что я выбрал неудачное время и неудачную формулировку.

— Хочу съездить в Тулу или в Устюжну.

— Простите мой арелатский... А на кой?! — лицо Елены Седьмой не предвещало ничего хорошего.

— Пуркуа бы и не па?

— Нарываетесь, сын...

— Простите, матушка! Мне очень нужны кузнецы. Но те, кого я хотел выписать из Франкии, отказались приезжать в далёкую варварскую страну.

— Так наймите местных. В Муроме, я как-то слышала, их много.

— Их я всегда нанять могу, но мне думается, что лучше брать лучших, чем годами из посредственных делать хороших.

— Допустим. Только мы не понимаем, зачем вам лично ехать в такую даль? Если в Тулу дороги ещё более или менее нормальные зимой, то в эту... Устюжну не на всяких санях добраться можно.

— Я не собираюсь на санях, — вырвалось у меня, о чём я сразу пожалел.

— Верхом на лошадке покататься захотелось? — с металлом в голосе спросила императрица. — После приключений в пограничье возомнили себя ловким... э-э... — женщина пощёлкала пальцами, — джигитом?

— Сие зело важно, матушка, — я провёл ладонью по шее, — вот так важно!

Императрица побледнела, а я ещё раз обругал себя идиотом.

— Вот именно это лихие люди с глупыми путниками делают, — тихо промолвила она.

— Я лейб-гвардию с собой возьму, — прибегнул я к последнему аргументу, хотя и понял, что с него и надо было начинать.

— Нет. Если так уж надо, то посылайте свою роту хоть в Чехию, а вы останетесь с нами.

— Мне что теперь, ближайшие два года за вашу юбку держаться?

— Да как вы смеете... — на глазах у женщины появились слёзы.

— Простите, маменька, — я совсем не был готов к такой реакции.

— Простите, маменька... — передразнила она. — Я тебя рожала, ночами не спала, а ты... ты... в Тулу собрался ехать. Самовар ещё с собой возьми. Не позволю!

Я оторопело наблюдал за сменой настроения императрицы и внезапно подумал: «Мужика бы тебе нормального, чтобы нервы лечить раз в неделю или даже два. Да хоть три, мне не жалко».

В дверь постучали, и вошёл лакей с запиской. Елена Седьмая взяла её, распечатала и стала читать. Щёки её чуть порозовели и она, окинув взглядом гостиную, сказала:

— Сын наш, посидите пока в нашей опочивальне.

Интересно девки пляшут! Чегой-то она? Но делать нечего, попёрся в её спальню. Стою там и к двери ухо приложил, но расслышал лишь глухие голоса. Ладно. Подошёл к бюро императрицы и выдвинул ящичек, в который она ключ у меня отобранный положила. Ага, вот он! Ключ перекочевал в карман. Ящичек закрыл и давай шаги от стены до стены считать, как Эдмон Дантес в своей камере. Но недолго я изображал из себя узника замка Иф. Дверь открылась и вошла Елена Седьмая.

— Сын наш, мы сейчас будем зело заняты, так что ступайте пока.

С этими словами она подошла к бюро, отодвинула тот же ящичек, в котором я только что копался, поводила рукой, вытащив ключ, открыла им потайную дверь на лестницу.

— Ступайте, — повторила она. — Завтра увидимся. И да, не забудьте внизу убедиться, что дверь затворена.

Я спустился, и выйдя в нишу, которая была отделена от коридора висящим гобеленом, плотно закрыл дверь. Ну и что это было? И откуда у императрицы два ключа? Ладно, надо быстро сделать дубликат и вернуть ключ в бюро. Вот только кто и где сделает мне копию? Кузнеца, что на конюшне и попрошу...

Кузнец посмотрел на меня с сомнением:

— Ваше вашество! Сделать запасный ключ никак нельзя. Да и не кую я здесь ничего. Только подковы ставлю, да железки какие гну.

— Почему нельзя?

— Министром двора запрещено, в целях... этой... безопасности.

— В городе кто может сделать? — с отчаянием спросил я.

— Да много кто. На Кузнечной улице любой сможет, но это далече. Ежели желаете побыстрее, то на Цветочной улице близ алтаря Гефеста находится лавка некоего Власа, он может помочь, но сразу предупреждаю, барин, лучше ступайте к кузнецам...

Ну, раз говорят, что куда-то соваться не надо, то туда мне и дорога. Иду к казарме лейб-гвардейцев и даю им некоторым особо надёжным десять минут на то, чтобы переоделись в цивильное. Они уже не удивляются, зачем понадобились, и быстренько выходят в гражданском. Знают, хитрованы, что будет им по рублю на пиво. Почему пиво? Водку я им запрещаю на службе пить. Вот такой я тиран... да. Императрица всё-таки была права.

На Цветочной улице я, оказывается, и не был никогда, поскольку не очень она большая, да и около ворот находится, вот мимо и проскакивал постоянно. Алтарь Гефеста нашёлся быстро. Покосившимся грязноватым камнем он оказался. Ну раз уж заметил я это,, то почему на него из фляги с вином несколько капель не сбрызнуть и пыль не протереть? Думал, гвардейцы мои поморщатся, что дорогой алкоголь почём зря извожу. Нет, согласно кивают. Странно.

На лавку Власа мне указали сразу. Правда, когда я развернулся и направился к ней, то горожанин мне в спину что-то забубнил нехорошее. Да и пофиг, — мне дубликат ключа надо быстро сделать, и вернуться. Наказал охране в сторонке постоять, но на всякий случай, поглядывать во все стороны и прислушиваться к тому, что в лавке будет твориться. Вхожу. Сидит жирный боров. Хозяин, то есть. Его бицепс в обхвате, как моя голова. Показываю ключ и спрашиваю:

— Сколько такой же стоить будет?

— Рубль, — отвечает.

Я чуть не задохнулся.

— Да за рубль некоторые полмесяца работают.

— Так чего припёрся тогда? Иди туда, где сделают дешевле.

— Двадцать копеек, — говорю и приготовился уже полтину дать.

— Рубль.

— Сорок копеек.

— Рубль, или иди отсюда.

Пришлось согласиться, ну не тратить же мне ещё час на поиск