кителе или в состоянии раздражения. Сейчас он видел перед собой немолодого человека с разбитой губой, взлохмаченными седыми волосами и совершенно растерянного. «То ли сломался, то ли и в самом деле убийца, – подумал Гуров. – Жаль, раньше не общались, я же его совсем не знаю».

Выслушав рассказ Дубко, Гуров еще больше утвердился во мнении, что Дубко жертва обстоятельств, которые выстроились против него. Дело усугублялось еще и тем, что он был сотрудником МВД, занимавшим начальствующую должность. Значит, будут слухи, сплетни. Расползутся по всем углам, и, не дай бог, в прошлом или настоящем обнаружится что-то против подполковника.

– Времени нам дали немного, Василий Васильевич. Давайте-ка ускорим процесс… Вам показали фото убитой?

– Конечно, показали. Раньше никогда ее не видел.

– Внимательно рассмотрели?

– Даже очки попросил, а то я без них слепой, как крот.

– И в примерочную в том павильоне не заходили?

– Зачем? Я был там один, смотрел куртки. Не было необходимости прятаться.

– А в зеркало посмотреть? – уточнил Гуров.

– Но я куртку-то так и не примерил, – начал раздражаться Дубко. – Говорю же, в примерочную не заходил.

– Много времени там провели?

– Минут десять. Продавец меня видел, он-то что говорит?

Следователь Немцов показал Гурову протокол допроса продавца. Парень утверждал, что Дубко вел себя странно. Он утверждал, что покупатель был каким-то нервным и долго выбирал куртку. В итоге не купил.

– Продавец сказал, что вы себя вели подозрительно. Что можете сказать по этому поводу, Василий Васильевич?

– Как это так? – Дубко нервно пригладил волосы. – Что подозрительного он заметил? Да вы что такое говорите? Он меня бил потом! Он что угодно скажет!

– Тихо, тихо, – попросил Гуров. – Я вам верю. Но и вы меня поймите…

– Понимаю, – дернулся Дубко. – Понимаю, что мир сошел с ума.

– Даже спорить не буду, – согласился Гуров. – А поведение самого продавца вам не показалось странным? Я сейчас не о том, что случилось после того, как вы расстались, а о том, что было до этого.

Василий Васильевич с беспокойством принялся мять ноющее колено.

– Нет, он вел себя обычно. Трезвый, вежливый. Сказал, что если надумаю покупать куртку, то сделает скидку. Ничего особенного я не запомнил, врать не буду. Я и ушел-то со спокойной душой. Даже когда после увидел его с приятелем, ну когда они ко мне бежали, я даже и представить не мог, что дальше случится!

Его лицо изменилось. Щеки раскраснелись, будто он только что побывал на морозе, но румянец был нездоровым. Гуров с беспокойством посмотрел в сторону двери, всерьез думая о том, что лучше бы ему уйти, а для Дубко вызвать фельдшера. Но Василий Васильевич угадал его намерения.

– Все со мной в порядке, – твердым тоном заявил он.

– Я понял.

Некоторое время они молчали.

– Пауза затянулась, – заговорил Дубко. – Ты мне помочь хочешь?

– Хочу, – кивнул Гуров. – Но без вашей помощи сделать это будет сложно.

Дубко забыл про колено.

– Если я кому-то помешал, то понятия не имею, кому именно. Но у этой сволочи пока что все получается.

– Кому вы могли так сильно помешать?

Василий Васильевич тяжело поднялся на ноги, подошел к окну, взялся рукой за откос.

– Скорее всего, тебя, Лев Иванович, больше ко мне не пустят. Жаль, если так, потому что со следователем я общий язык не нашел. Молодой и жестокий. Хотя каким ему надо быть с такими, как я? Оборотень в погонах.

Гуров промолчал. Ни подтвердить, ни опровергнуть слова Дубко он не мог. Решил, что молчание будет лучшим ответом.

– Знаешь, Лева, когда я слышал о людях, которые говорили, что их осудили незаконно, то скептически относился к их словам. А сейчас… сам догадайся.

– Я разберусь, – пообещал Гуров. – В деле уже ничего не сходится. Одна-единственная улика против вас, но и та косвенная: вы действительно были в павильоне, в котором позднее обнаружили труп женщины. Ваши отпечатки пальцев остались на дверной ручке и на «плечиках», на которых висела куртка. Да-да, следователь Немцов мне рассказал, как дело было, и я лично видел результаты экспертизы. Адвоката уже назначили?

– От адвоката я отказался, – уперся Дубко. – Сам за себя отвечу.

– А зря. Обдумайте этот вопрос.

– Сам! – бросил через плечо Дубко. – Я никого не убивал, не считаю нужным что-то кому-то доказывать.

– Сам – значит сам, – согласился Гуров.

В замке стальной двери загремели ключи. На пороге появился начальник СИЗО. Быстрым цепким взглядом окинул камеру и две фигуры в ней. Ничего не упустил, на все обратил внимание: от выражения лица Дубко до формы карманов брюк Гурова, в которых он прятал руки.

– Время вышло? – понял Гуров.

– Вышло.

Гуров повернулся к Дубко и протянул ему руку. Подполковник ответил на рукопожатие.

– Попробуйте вспомнить, разрыть, вытащить что-то из памяти, – едва слышно произнес Гуров. – Связь через вашего следователя. Что передать жене?

Дубко отпустил руку Льва Ивановича.

– Скажи, что я ее не жду.

– Это как? – опешил Гуров.

– А ты бы своей жене в таком виде показался?! – возмущенно произнес Дубко, обводя контур лица растопыренной пятерней. – Тут фингал, там синяк. Не лицо, а отбивная. Да еще и разогнуться не могу. Жена же по ночам спать не будет, если меня увидит. Нет уж, пусть сидит пока дома. Нечего ей тут делать. Просто скажи, что у меня есть все необходимое. Даже отдельно от других убийц поселили, и это чистая правда. Ну а что, разве не так?

Выйдя из здания СИЗО, Гуров достал сигареты и побрел к ближайшей урне. Снег вокруг нее был усеян серыми островками пепла. Другого места для курения поблизости не оказалось.

Орлову он позвонил тут же, не откладывая на потом. Хотел объяснить как можно мягче, что понабрал себе помощников, потому что без них ни с материалами уголовного дела, ни с результатами экспертизы он бы ознакомиться не смог, а это бы указывало на пустую трату времени. Но Петр Николаевич, как выяснилось, был уже в курсе дела.

– Значит, и Гойда теперь знает о твоем участии в расследовании дела Дубко, – пробормотал он.

– Без него ничего не получилось бы. И да, Петр Николаевич, я тебя реабилитировал. Следак действительно суровый попался. Но – шарит. Рассуждает правильно, я лично проверил. Говорит, что твоего Василь Васильича рановато в преступники записали. Дело шито белыми нитками, только вот ухватиться пока не за что.

– Как это «не за что»? Труп давний! Да только на основании этого факта можно строить защиту.

– Дубко, кстати, от адвоката отказался. Дело принципа, говорит.

– И советское воспитание. Узнаю наших, – вздохнул Орлов. – Что он тебе рассказал?

– То же, что и следователю. Убитую раньше не видел.