ничком. Решив, что тот способен оказывать сопротивление, Мэтью ударил его – с большим любопытством – еще разок. Оставшиеся изумленно вытаращили глаза, и Иона Ноблуайт не упустил случая шарахнуть близстоящего громилу своей деревяшкой.

Третий оказался быстрее. Он подлетел к Ионе и дважды ударил его локтем по голове – в ее верхнюю и нижнюю части. Иона рухнул.

Мэтью осмотрел третьего. Подметил безобразные тяжелые сапоги и джинсовую куртку с клепками. Изучил узкое лицо и почти невидимые брови.

Увиденное явно не произвело на него впечатления.

Громила сунул руку в карман и достал оттуда финку. Мэтью опустил на нее глаза. Финка, по-видимому, тоже его не впечатлила. Громила слегка пригнулся, рука с ножом замельтешила в воздухе. Мэтью не двигался, стоял спокойно и уверенно, не сгибая ноги в коленях, не меся грязь переулка парадными туфлями. Наконец он заговорил.

– Дружище, – сказал он, – в данный момент между нами возникло маленькое недопонимание. Твои друзья скоро очнутся, и вы можете всей компашкой забуриться в паб – правда, советую найти тот, что не в моей округе. Но если ты сейчас попытаешься пырнуть меня этим жабоколом, я обижусь.

Мэтью не стал рассказывать, чем это чревато. Он просто стоял, подбоченившись, и в какой-то момент слегка повернулся боком, продемонстрировал противнику белую шелковую рубашку и торчащую из кобуры рукоять курносого револьвера.

Двадцать минут спустя Иона Ноблуайт уже сидел за одним столом с Мэтью и Гарриет. Выяснилось, что он коллекционирует американские бейсбольные карточки и обожает Джоан Гринвуд. Гарриет объявила его милейшим человеком на свете и крепко схватила Мэтью за руку, явно не намереваясь его отпускать. Он был ее герой, бравый воин, защищающий хороших от плохих. Неделю спустя Мэтью сделал ей предложение, и Иона был первым, кому они сообщили о свадьбе. Когда родился Джошуа Джозеф, Иона провозгласил его великим сыном британского народа, а вскоре после этого, став – совершенно случайно – опекуном новорожденных близнецов, спросил, не захочет ли наследник Дома Спорка насладиться компанией двух его отверженных родителями подопечных. Судьба распорядилась так, чтобы трое выросли вместе, хотя Мария Ангелика держалась на некотором расстоянии от мальчиков, а позднее – как раз в тот момент, когда она начала превращаться из гадкого утенка в лебедя, – ее отправили учиться за рубеж.

Джошуа Джозеф Спорк только что занимался горячим, разнузданным, железнодорожно-химически-отходным сексом с сестрой Мерсера.

Блаженный сон все не идет. Джо Спорк лежит, глядя в потолок, затем переводит взгляд на Полли Крейдл. Во сне ее лицо особенно красиво, лишь крошечный намек на озорство угадывается в уголке пухлых губ. Она посапывает, и Джо испытывает непреодолимое желание зарыться носом в ее шею, разбудить ее поцелуями. Он ограничивается тем, что дышит ее дыханием, и ненадолго прикрывает глаза.

Чуть позже он просыпается и замечает, что она откатилась подальше. Одеяло сползло, обнажив виолончельный изгиб спины. Джо укрывает ее одеялом, и она издает тихий радостный писк. Довольный, но окончательно потерявший сон, Джо выскальзывает из кровати и принимается бродить по дому. Изучает книжные полки: на них внушительная коллекция детективов, подборка произведений П. Г. Вудхауса и немного избранной эротики, которую ценят за смелое освещение широкого ряда тем.

Джо ставит чайник, намереваясь заварить для Полли чаю, и случайно бросает взгляд на свою «Нокию», которую ему приходится таскать с собой, потому что она нужна для работы. В сером уголке дисплея мигает конвертик: пришло голосовое сообщение. Он пытается нажать ногтем большого пальца нужную кнопку и морщится: та не поддается. Похоже, этот телефон – да и все мобильники, если уж на то пошло, – рассчитан на то, что пользоваться им будут феи и эльфы. И Полли Крейдл, может быть. Джо чувствует себя троллем. Большим злым троллем, засевшим в пещере. Он похитил прекрасную деву и подчинил ее своей жестокой воле. Гр-р. Аргх! Скоро сюда явятся с дрекольем жители местной деревни, и все опять станет хорошо.

Джо вспоминает людей, что приходили к нему в последние дни, и тех, что его поджидают. Тени. Инквизиторы.

Рескианцы.

Он включает голосовое сообщение.

– Джозеф? Джозеф, это Ари из магазинчика за углом. Тебя ограбили! Ну, или выселили за неуплату аренды, не знаю. Приехали какие-то люди на грузовике, выносят все вещи. Или ты переехать надумал? Предупреждать же надо! Я сижу и гадаю, стоит ли вызывать полицию. Что мне делать? Дочка напугана. Говорит, видела в кузове ведьму, ведьму-паучиху в черном. Словом, тут творится что-то неприятное, возвращайся скорей. Или хотя бы позвони мне, пожалуйста.

– Боже, – произносит Полли Крейдл несколько минут спустя. – А я-то надеялась обойтись без этого.

Джошуа Джозеф Спорк, застигнутый на месте преступления – или, точнее, в попытке скрыться с оного места, – полностью одетый и уже шагнувший за порог ее дома, краснеет с головы до пят.

– Вся суть нашего разговора заключалась в том, чтобы ты уяснил…

Она умолкает; волосы упали ей на лицо, но все же в тех чертах, что остались видны, угадывается неподдельная тревога. Если, застав его c поличным, она и досадует, то досада эта в любом случае не злая, она не находит прибежища в ее сердце, ибо в нем уже не осталось места. Оно полнится чем-то еще более нехорошим – неким смятением, какое обычно находит на человека после встречи с чем-то очень странным, очень новым и непостижимым. Полли Крейдл в данный момент силится понять мир, который раньше был ей понятен. Джо Спорк в сравнении с ней – открытая книга. Мгновением позже она щелкает пальцами и буравит его злобным взглядом.

– Ах ты черт! Какая я идиотка! Ты не от меня сбегаешь, а от Мерсера. Задумал провернуть все то, чего тебе делать не велено. – Тут на ее лице, как ни странно, отражается облегчение, после чего она вновь хмурит брови.

Джо Спорку и в голову не пришло, что его бегство может быть принято за моральную трусость, попытку сбежать от обязательств после секса. Лишь пять ударов сердца назад, увидев, как (восхитительные) зубки Полли Крейдл закусывают нижнюю губу, он вдруг осознал, какую боль могло причинить ей его незаметное исчезновение, и вслед за этим осознанием его сразу охватила потребность оправдаться и объясниться, однако данную часть спора (а между ними явно назревал спор) она пресекла, моментально разгадав его истинные намерения.

– Болван, – говорит Полли. – Тупица, дубина, идиот, олух, простофиля, голова садовая и обалдуй. – Она медлит. – О-бал-дуй! Один из лучших адвокатов Лондона взял тебя под свое крыло, а ты задумал его ослушаться. Ты по собственной воле лезешь на рожон. Причем в одиночку, бросив меня одну! – Она бьет его, сильно, кулаком в плечо. – Ты… – Она не в силах подобрать слово. – Дурак! – Хотя в наше время это не