— Здравствуй, — едва заметно кивает и тут же морщится.

В его голосе напряжение или мне кажется? Но в квартиру не приглашает. Может, не один или я паранойю уже?

— Я не вовремя? — заглядываю через его плечо.

— Есть немного, — мнётся друг, а меня потряхивает.

Так хочется разбить ему морду, но я держусь. Не выключающийся ещё с разговора с Серпом маячок в башке мигает ярко красным знаком «Стоп». Не верю, что Мирон мог меня предать. Это нереально, но…

Стискиваю кулаки и вновь смотрю в глаза.

— И всё же я войду, — не спрашиваю, а утверждаю. Делаю шаг, упираясь в эту каменную глыбу из мышц. Мир решает не спорить, пропускает в квартиру и прикрывает дверь.

— Случилось чего? — сощурившись, медленно склоняет голову к плечу.

Ага, блядь! Случилось! Убивать тебя, суку, буду!

В ванной слышится звук льющейся воды. Прекращается. Дверь открывается и выходит Ира… Мать твою… из ванной полуголого мужика…

Это становится последней каплей. Той самой, после которой случается неизбежный взрыв. Глаза наливаются кровью, а кулаки свинцом. Ревность смешивается со злостью, запуская цепную реакцию, отключая один за другим тормоза и сметая барьеры здравого смысла.

— Мирный… блядь… — тихо рычу, глядя в глаза Ирине.

Не смущается. Да вообще не выказывает никаких эмоций. Зависаю на мгновение, чтобы переварить всю ту хрень, что размножается в башке, подкидывая и подкидывая дров в уже разгоревшийся внутри пожар.

— Я пойду, — небрежно бросает она и проводит ладонью по обнажённому плечу Мира. — До завтра.

Ведьма моя, чё ты творишь, а?

Опасно прищуриваюсь и с трудом хватаюсь за остатки здравого смысла. Внутри всё кипит и бурлит, как лава в жерле вулкана. Ещё немного, и рванёт так, что мало не покажется. А Ира словно не замечает ничего. Невозмутимо обувается и надевает куртку, как будто и правда рассчитывает уйти отсюда.

— Стоять! — зло рявкаю и дёргаю её на себя. — Никто. Никуда. Не пойдёт!

— Мирон, — жалобно пищит она и смотрит на моего друга.

Я тоже перевожу на него взгляд. Ну давай, блядь! Покажи себя!

— Отпусти, — вздыхает Мир и тянет меня в сторону. — Пусть уходит.

Чего? Охренел, что ли? Это моя женщина и я сам решу, когда ей уходить!

— Ты не слышал? — оскаливаюсь и вырываю руку. — Я сказал «нет»!

С вызовом смотрю в глаза другу. Вероятно, уже бывшему. И вижу, что он не собирается сдаваться.

— Да ты заебал! — Мирон срывается первый и зажимает меня в болевой. — Иди, Ира!

Секунды хватает, чтобы она сбежала, а меня всё же перекрыло. Во мне слишком долго кипело. Информация об Ирине, возможное предательство Мирного, тупые люди, попытавшиеся сделать из моего сына насильника. Наверное, это должно было случиться. Энергии необходим выход. Моя сейчас разрушающая, как стихия, налетевшая на небольшой городок, способная перемолоть в себе деревья, дома, людей, столбы с электропроводами.

— Какого хера ты творишь?

Мы с Мирным сцепляемся и сносим зеркало в его прихожей. В какой-то момент он берёт меня массой, но я выкручиваюсь, и мы меняемся.

— Что она здесь делала, Мир?!

Резким рывком толкаю друга на стену и ударяю об неё затылком, наступая ботинком прямо на деревянную раму под ногами. Она трещит, скрипит, зеркало выскакивает из пазов.

— Тебе-то что? Не твоя же! — скалится Мирный и встряхивается, давит мне на кадык, грозясь сломать горло. За что тут же получает по рёбрам и, резко выдохнув, врезается коленом мне в живот.

Разлетаемся к разным стенам. Тяжело дыша, зло смотрим друг на друга.

— Моя, — рычу раненым зверем. — Это моя Ведьма, Мир! Только моя! — голосовые связки ещё ни хрена не слушаются.

— Когда ты собирался мне об этом сказать, а?! — стирает кровь с разбитой губы. — Может, ещё гайцов позовём? — усмехается разбитыми губами.

— Догадался, — нервно хмыкаю.

— Нет, блядь, я такой же тупой, как ты, — его ухмылка становится провокационной, и меня вновь захлёстывает волна ярости.

Мы снова врезаемся друг в друга, нанося удар за ударом. Не критично, но довольно болезненно. Я выношу Мирного в просторную комнату. Он подножкой роняет меня на пол, за что тут же получает короткий, резкий удар в челюсть. Теряется, я сталкиваю его с себя, поднимаюсь на ноги. Мир тоже встаёт.

— Стопэ, мужики! Стопэ! — рявкает непонятно откуда взявшийся Рустам, вклиниваясь между нами. Поднимает вверх две бутылки вискаря. — Сыворотку правды принёс. Остыньте. Так всё равно ни хера не решить!

У Мирного, как у быка, ноздри ходуном, стойка всё ещё боевая. Я тоже тяжело дышу и никак не приду в себя. Смотрю на друга теперь как на врага, но никак эта роль на него не ложится.

Меня так не дёрнуло от предательства Серпа. Так случается, когда учителя предают ученики. Но от даже потенциального предательства Мира коротит.

Мне хочется разбить ему рожу за то, что Мирон допустил возможность говорить о нём в таком ключе. Люди редко лгут перед смертью. Серп указал на него… Но моя логика быстро выстроила целый ряд ситуация, в которых Мирный мог грохнуть меня тихо и незаметно. Не сделал. Значит, у него могут быть другие задачи. Информатор? Посредник?

Однажды его уже пытались взять за жабры через сестру. Тогда он просил помощи, и я помог. Но и он помогал мне ни раз. Что сейчас? Ещё и Ира, чтоб её! Он специально рядом? Что он знает?

Так и крышей можно потечь. В висках пульсирует. Ёбаные эмоции! Самый злейший враг в таких ситуациях. Ненавижу, когда личное вмешивается в работу! Начинаешь терять контроль, становишься уязвим к простым человеческим чувствам. Ошибаешься…

— Знаешь, кто привёл меня к тебе? — смотрю ему в глаза.

Мир чуть