10 августа Казань была оставлена нами, измученными немногочисленными ее защитниками. Безоружные рекруты были отведены в глубокий тыл, все, что могло быть вывезено, было вывезено, и вместе с войсками ушло свыше 30 тысяч жителей города, боявшихся мести со стороны большевиков.

Под конец защиты Казани войска, ее защищавшие, до того устали, что в глазах чехов, например, мне ясно виделось безумие. Только необычайная приподнятость и неестественный энтузиазм могут объяснить тот факт, что эти люди, так же как и войска Народной армии, дравшиеся до того на всех фронтах, уже в течение трех месяцев без всякой смены, могли держаться в продолжение 34 суток под Казанью, борясь с противником, превосходившим его в 5 раз, все время переходя в наступление, теряя массу жертв и убив в 4 раза больше противников, чем было их самих. Эти доблестные войска, все время ждавшие подхода союзных войск и говорившие об их приходе населению, выполнявшие ту задачу, которая совместно с союзниками была нами разработана, были принуждены отступить, и я не знаю, не отчаяние ли этого вынужденного отступления после геройской защиты было причиной самоубийства полковника Швеца, командовавшего 1-м чешским полком, о котором мне сообщили в русском посольстве в Вашингтоне. В то же время пришлось оставить и Симбирск, где полковник Каппель сделал все, что было в человеческих силах, и более того, для его защиты против превосходящего численностью врага. Делать было нечего. Немцы обещали большевикам помощь и дали ее; мы же помощи никакой не получили.

Вслед за тем пришлось оставить, в начале октября месяца, и Сызрань, и таким образом Волжский фронт исчез. Наши войска были принуждены уйти из Самары, и я не знаю, что делалось в областях, занятых неприятелем, где население с такой готовностью отозвалось на наш призыв, где оно встречало нас с таким восторгом и нам помогало всем, чем только могло. Судьба его, наверно, ужасна. Мы знаем только о том, что в первый же день своего вступления в Казань большевики расстреляли массу народа, что эта вакханалия длилась несколько дней и были известия, будто германские офицеры старались внести некоторое успокоение и удержать большевиков от зверств. Нет сомнения, что, ежели бы с нами не ушло большое число людей интеллигентных, а также всех тех, кто сочувствовал нам, в Казани произошли бы еще более потрясающие зверства. Об уровне казанских большевиков можно судить по тому факту, что еще зимой прошлого года они хотели превратить университет в баню, основываясь на том, что казанские бани были испорчены, а в университете учатся буржуазные дети.

Если продлится дальнейшее наступление, судьба уральского и оренбургского казачества будет поистине ужасна, ибо уральское казачество никогда не было с большевиками и всегда доблестно дралось против них. Это население привязано к своей стране; оно и солдаты, и крестьяне в то же время, уйти не может и, следовательно, будет вырезано. Что касается оренбургского казачества, то оно испытало на себе весь ужас большевистских карательных экспедиций, когда по линии железной дороги ходили блиндированные большевистские поезда и громили казачьи станицы, снося их буквально с лица земли.

Я не знаю, что сталось теперь с теми ижевскими рабочими, которые в продолжение трех месяцев доблестно сражались против большевиков, ожидая, что скоро придет помощь.

Во всяком случае, все это движение против большевизма, тесно связанное с движением против Германии, ясно показало, что Россия, разбитая, униженная и обессиленная, сделала сверхъестественные усилия.

В мае 1918 года началось ее возрождение, и оно сопровождалось не одними словами, а рядом героических и потрясающих фактов. Тот факт, что вокруг чехов, как вокруг кристалла в насыщенном растворе, окристаллизовалось население такой огромной территории России, как от Волги до Владивостока, показывает на чудесное отрезвление русского народа от лозунгов, которыми обманули его, прикрываясь именем демократии, большевики. И если бы это движение было вовремя поддержано, согласно своим обещаниям, союзниками, нет никакого сомнения, что Россия успела бы еще присутствовать в качестве активной силы при окончании войны с Германией и теперь бы находилась не в роли скромной просительницы, а в роли полноправной союзницы остальных стран. Она и теперь вправе считать себя такой же равноправной союзницей, как и все остальные, ибо те громадные потери, которые были ею понесены за первые три года войны, те громадные услуги, которые она оказала общему делу во все время войны, помогли союзным государствам довести войну до благополучного конца.

Было бы неправдой не отметить того факта, что в областях освобожденной России большевистское течение перестало существовать. В скрытом виде оно отразилось, главным образом, в рабочей среде, в ярко выраженном меньшинстве рабочей среды. Оно и понятно: большевизм основывался не только на идеологическом основании; с этой стороны он был блестяще разбит самими же рабочими на всех их рабочих конференциях и теми социалистическими партиями, которые стоят во главе рабочего движения. Главная сила большевизма теперь заключается в том, что большевики, действуя от имени рабочего класса, дают тому меньшинству рабочих, которые его поддерживают, возможность ничего не делать, получать бешеную плату за это ничегонеделание и пользоваться всеми правами господ положения.

Большевики печатают деньги в Экспедиции заготовления государственных бумаг верстами, и поэтому известное меньшинство они могут закупать так же, как они закупают свою армию. И поскольку возможность печатать эти деньги, возможность политически влиять из центров страны — Москвы и Петрограда — не вырвана у них из рук, поскольку в их руках находится деловой аппарат государства и значительная часть русской территории, где население, терроризируемое и голодом, и Красной армией, ничего не может сделать, — постольку для всех большевистских элементов, находящихся в областях, занятых нами, не исключена сладкая возможность в конечном счете восторжествовать, постольку они поддерживаются большевиками внутренней советской России и пытаются в критический для нас момент испортить нам наше положение.

Такая вещь была при нашем отходе и из Казани, и из Симбирска. В Симбирске, например, весь комитет рабочих патронного завода вместе с большинством рабочих ушли с нашими войсками, но было меньшинство, которое приняло сторону большевиков. Поэтому необходимо для пользы самого рабочего класса покончить с этим порядком вещей, вырвать у большевиков из рук Москву и Петроград и положить конец иллюзиям развращенной части рабочих, которые принуждены будут тогда понять, что советский строй более невозможен, что надо начать, наконец, работать и перестать бездельничать. Дальнейшее промедление — гибель для России, ибо нет никакого сомнения, что большевизм все равно долго продержаться не может, а теперь, лишенный поддержки масс, лишенный их морального сочувствия, держащийся только террором, он свирепствует все больше