журнал, развели руками в регистратуре.

— Что? — не поверил услышанному Телль. — Почему?

— Тут не указано. Участковый врач снимал. Надо у него спрашивать.

Прием у участкового начинался через четыре часа. Телль растерянно взглянул на свои часы. Он еще успевал на работу, но надо было предупредить Фину. Телль быстрым шагом добрался до дома и, не отдышавшись толком, выпалил ждавшей его или врача жене, что из поликлиники помощи не будет.

— Ясно, — махнула рукой Фина.

Она разбавила в стакане настойку календулы. Пока Ханнес полоскал горло, мать расписала до вечера ему лечение. Затем вытащила из шкафа таблетки, навела еще полоскание. Уточнив у сына, все ли он понял, что и как надо делать, Фина стала одеваться на работу.

— Я постараюсь прийти рано, — поцеловав перед выходом сына в щеку, сказала она.

Сидеть с Ханнесом Фину не отпустили, объяснив, что горит годовой план, но разрешили уходить пораньше, при условии выполнения увеличенной дневной нормы. К такому раскладу Фина была готова. Не пойдя на перерыв с политинформацией, к сыну она вернулась уже в половине пятого. Ханнесу стало лучше. Он сделал все, что написала ему в лечении мать.

— Ну вот. Еще пару дней, и будешь как новенький, — обрадовалась Фина.

— Как новенький — это значит: смогу слышать, — пошутил Ханнес.

— Почти как новенький, — быстро поправилась Фина.

Лучше бы сын этого не говорил. Вернее: лучше бы она этого не говорила. Заметив печаль на лице матери, Ханнес положил руку ей на колено и улыбнулся.

— Я поправлюсь, мама, — пообещал он.

Фина потрогала сыну лоб.

— Не горячий? — с надеждой спросил сын.

— Нет.

Сын взял руку матери и прижал ее к себе.

— Ты уж прости меня, — виновато сказал он. — Не думал, что заболею.

— Ты еще не совсем взрослый, — с нежностью ответила Фина.

Телль после смены отправился в поликлинику. Участковая, уже завершив к тому времени прием, что-то писала в кабинете, склонившись над толстой тетрадью. Телль сел на кушетку для пациентов. Врач не обращала на него внимания. Закончив писать, она закрыла тетрадь, на обложке которой был наклеен белый квадрат с большими красными буквами, и подняла голову на Телля.

— Что вы хотели?

— Почему моего сына сняли с учета? Как так получилось? — рассказав историю с карточкой, спросил Телль.

— Это я, чтобы не забыть, — спокойно глядя на него, объяснила участковая. — У меня строгая отчетность.

— Но ведь мой сын жив, — не мог понять Телль.

— И что? Предписание никто отменять не станет. Если я вовремя не сниму его с учета, то, в лучшем случае, останусь без премии. Или вообще лишусь работы. А ее сейчас столько, что я могу забыть.

— Моему сыну ваша помощь сейчас нужна. Он заболел.

— Горло? — уверенно спросила участковая. — Делайте компресс, полоскание. Соблюдайте постельный режим, обильное питье. Сейчас антибиотики выпишу.

Взяв маленький квадратный лист бумаги, она стала быстро писать на нем.

— Сына осмотреть надо…

Участковая, протягивая рецепт, перебила Телля.

— Я что, за время своей работы детей с простудой не видела? Ничего нового там нет.

Телль выдернул у нее из рук листок. На улице он хотел выкинуть его, но решил все же показать на всякий случай дома жене.

— А что еще она могла выписать? — развернув скомканный рецепт, сказала Фина. — Только время зря потратил.

Она вернула лист мужу.

— Ну, кто же знал? — пожал плечами Телль.

Снова смяв рецепт, он бросил его в ведро для мусора.

Проверка

Стук в дверь раздался в голове спящего Телля. Сознание вышло из сна, и он понял, что стук настоящий. Телль на цыпочках подошел к двери.

— Только не говорите, что вас нет дома! — крикнули с той стороны.

Вставшая следом за мужем Фина узнала по этой шутке коменданта.

— Может, они за Ханнесом, — шепотом предупредила она Телля.

Тот покачал головой.

— Время проверки подошло.

После побега с Марком к ним раз в полгода приходили с проверкой как к неблагонадежным. Инспектор отдела по профилактике экстремизма национальной полиции в сопровождении двух простых нацполов с участка и поднятого ими коменданта заявлялись в половине пятого утра.

— Запрещенные вещи, техника, валюта, незарегистрированные животные есть? — с порога задавал дежурный вопрос нацпол.

Непрошенных гостей Телль принимал молча. Он пропускал их в квартиру и смотрел, что они делали, не отходя ни на шаг. На все вопросы всегда отвечала Фина. К Теллю за эти годы обратились только один раз.

— Почему вы все время молчите? — решил как-то поинтересоваться инспектор.

— Не о чем говорить с вами. Я вас сюда не звал, — угрюмо ответил Телль.

— Ты поаккуратней. Мы все-таки при исполнении, — лениво предупредил его старший нацпол.

Телль исподлобья посмотрел на него. Полицейский в ответ только зевнул.

Первые несколько лет их проверяли одни и те же нацполы и инспектор. Потом каждый раз стали приходить новые. У пятого по счету инспектора, оказавшемся не таким суровым, как прежний, Фина решила спросить про его предшественника.

— Скажем так, пошел на повышение, — ответил новый инспектор, подняв глаза вверх.

Последние годы проверяющие больше всего времени уделяли комнате Ханнеса, осматривая его книги. Они сверяли каждую со своим списком, потом переписывали названия и авторов. Ханнес, разбуженный матерью после стука в дверь, все это время терпеливо ждал на стуле. Однажды его спросили, откуда он узнает про такие книги, которые не проходят в школе.

— Из других книг, — честно ответил Ханнес.

Нацпол тогда посмотрел на инспектора. Тот хмыкнул.

— Логично.

В этот раз Фина не успела разбудить сына. Она вообще за всеми событиями забыла про проверку.

— Что вы хотите сейчас найти? — Фина скрестила руки так, что локти чуть выдались вперед.

— Не найти, а осмотреть, — поправил ее нацпол. — Что-нибудь запрещенное законом, незарегистрированные животные есть в квартире?

Пока проверяли кухню и родительскую, Фина подняла сына. Голова Ханнеса была чугунной, он попросил мать не включать в комнате свет.

Когда к нему заглянули, Ханнес сидел на диване и смотрел в пол, приходя в себя. Вдохнув спертый воздух комнаты, нацпол сморщился.

— Болеет что ль? — кивнул он хозяйке в сторону мальчика.

— Да, простыл, — с сожалением ответила Фина.

— Тогда отведите его в другую комнату, а здесь откройте форточку, — попросил остановившийся у двери инспектор.

Набросив на плечи сына одеяло, Фина пошла с ним на кухню — поить чаем. Телль открыл форточку, застелил диван, который нацполы отодвинули от стены, осмотрели и поставили обратно. Перебрав учебники с тетрадями Ханнеса, младший полицейский вытащил верхний ящик стола. Он нашел там старую карту, ту самую, принесенную из книжного Теллем. Не решившийся зайти в комнату инспектор протянул за