как банши[21] и был демонически силен. Невозможно было даже примерно подсчитать, сколько времени понадобится средним отрядам, чтобы подняться на перевал. Знаменосец всадил французское копье в скудную почву вершины, и шелка зашелестели на ветру, их края выцвели и обтрепались за месяцы тяжелого пути. Жоффруа снял одну из своих овчинных рукавиц и, достав из седельной сумки бурдюк с вином, поднес его к губам. Кислый, резкий вкус заставил его скривиться, и он выплюнул почти превратившуюся в уксус жидкость мимо холки своего коня. Де Морьен кутался в толстый плащ с беличьей подкладкой. Костлявый кривой нос делал его похожим на недовольного стервятника.

Жоффруа натянул слетевший от ветра капюшон. Зубы ныли, и ему приходилось щуриться, чтобы видеть сквозь кружащиеся хлопья. Он укрылся за большим валуном. Его жеребец опустил голову и сгорбился, его хвост струился между задними ногами.

– Боже правый, – пробормотал де Морьен, его глаза заслезились, – к тому времени как прибудут остальные, мы обратимся в ледяные глыбы.

Жоффруа взглянул на него. Амадей был немолод, и, хотя он был крепким, когда они отправились в путь, долгое путешествие его подкосило.

– Мы можем поискать убежище дальше по склону, – предложил он. – Поставим палатки, которые у нас с собой, и разожжем костры, ожидая, когда прибудут остальные.

Де Морьен с сомнением посмотрел на него.

– Король велел подождать здесь и отправиться дальше вместе.

– Я не думаю, что он понимал, насколько сильно будет ухудшаться погода. Сидеть здесь и мерзнуть – безумие. Сомневаюсь, что смогу удержать меч, если придется им воспользоваться.

Ветер снова изменил направление, донося до них скрежет копыт по камню и звук рогов всадников.

– Полагаю, они недалеко, – сказал де Морьен. – Если бы не эта погода, мы бы их уже увидели.

– В самом деле. На вершине не хватит места для всех нас; мы должны двигаться дальше и разбить лагерь.

Амадей погладил белые усы.

– Да… – с сомнением произнес он, но очередной порыв ветра, бросившего снег ему в лицо, побудил его принять решение. Он вызвал оруженосца и послал его вниз с горы, чтобы тот передал приказ идущим следом.

Вздохнув с облегчением, Жоффруа приказал знаменосцу вытащить копье и направиться по тропе в укрытие, в долину.

– Дорогу! Дорогу королеве! – Голос Сальдебрейля звучал снова и снова, уже с хрипотцой. По мере подъема тропа становилась все круче – Алиенора и ее женщины спешились, потому что лошади стали пугливыми. Алиенора видела, как несколько животных и их всадников попали в беду, что только пополнило ряды раненых и увеличило вес ранцев, которые остальные должны были тащить вверх, к перевалу.

Серый конь Гизелы все время пытался повернуть назад, в ту сторону, откуда пришел, и его приходилось подбадривать щелчками хлыста. Он повиновался, но косил глазом. Алиенора прищелкивала языком, подгоняя Серикоса, поощряя его кусочками хлеба и сушеными финиками. Его усатая морда прижалась к ее плечу. Она чувствовала твердые камни тропы сквозь подошвы своих башмаков. Несмотря на погоду, холод и трудности, эта боль давала ей определенное чувство удовлетворения от реальности момента. В том, чтобы идти вперед, прокладывать себе путь, был некий вызов. В детстве она бегала наперегонки с другими детьми, проверяя, кто первым доберется до вершины холма, и сейчас ей вспомнилось то самое чувство, желание проверить выносливость и силу.

Внезапно в воздухе просвистела стрела и вонзилась в грудь человека перед Алиенорой, свалив его с ног. Он растянулся на земле, барабаня пятками и дергаясь в предсмертных муках. Его лошадь вырвала поводья и понеслась назад по тропе, ударив Серикоса в плечо и едва не задев Алиенору. Снова посыпались стрелы, принося смерть, ранения, панику.

Алиенора схватила Серикоса за уздечку и, пригнувшись, перебралась на другую сторону, намереваясь добраться до защитной стеганой туники в седельной поклаже. Крики турок звучали уже отчетливее. Она увидела, как из-за валуна мелькнул тюрбан: сарацин поднялся, чтобы выстрелить в нагруженного вьючного пони. Первое попадание не свалило пони; он задергался и зашатался, врезаясь в паломников, создавая хаос. У турка уже была наготове другая стрела.

– Боже правый, – воскликнул Сальдебрейль. – Где, во имя Господа, де Ранкон и де Морьен?

Алиенора вздрогнула. Она с ужасом представила себе изрешеченное стрелами тело Жоффруа, распростертое на каменистой тропе. А если авангард был уничтожен? Конечно, она бы услышала шум битвы и рога, призывающие на помощь. Но где же они?

Паломники кричали и бежали, их ловили и рубили турки. Серикос лягнул задними ногами и попытался развернуться. Она зашаталась, ударившись о его плечо. Турецкие бойцы выскочили из-за скал, размахивая скимитарами[22] и маленькими круглыми щитами. Сальдебрейль и еще один рыцарь вступили с ними в бой, закрывшись большими щитами. Алиенора слышала ворчание, рубящие удары мечей и увидела багровые струи крови, когда Салдебрейль расправился с первым турком, а затем завалил еще одного. Она схватила поводья Серикоса и с трудом взобралась в седло.

– Скачите вверх! – крикнула она своим дамам. – Скачите к облакам!

Закричала Гизела. Алиенора обернулась и увидела, что ее серый конь шатается, а стрела глубоко вонзилась ему в плечо.

– Забирайся ко мне, – приказала Алиенора. – Садись сзади!

Плача от ужаса, Гизела поставила ногу на ногу Алиеноры и вцепилась в крестец Серикоса. Алиенора пришпорила коня и направила его вверх. Чем выше они взбирались, тем больше у них было шансов: так безопаснее, чем пытаться повернуть назад сквозь паутину из турецких мечей.

Снизу до Алиеноры доносился злобный лязг оружия и крики людей и лошадей – бойня продолжалась. Она почувствовала первые признаки паники. Позади нее Марчиза и Мамиля молили Господа о пощаде, и она присоединила свои мольбы к их молитвам, хоть у нее и перехватило горло.

Они наткнулись на ослабевшую лошадь, поводья которой опасно болтались у передних ног, а мертвый молодой всадник распростерся рядом на валуне. У Алиеноры застыла кровь, когда она узнала оруженосца Амадея Морьенского. Боже милостивый, Боже милостивый! Она огляделась вокруг, но остальных рыцарей авангарда не было видно, только этот единственный труп. Сглотнув, она вернулась к насущным делам.

– Возьми эту лошадь, – приказала она.

Гизела покачала головой, глядя на залитую кровью шкуру.

– Я не могу, я не могу!

– Ты должна! Серикос не вынесет нас с тобой! Быстрее!

Алиенора схватила болтающиеся поводья.

Тихонько всхлипывая, Гизела соскользнула со спины Серикоса. Из-за скалы на нее выскочил турок с занесенным скимитаром, и Гизела закричала. Сарацин приготовился нанести удар, но так и не смог завершить движение, потому что Сальдебрейль примчался галопом и срубил его взмахом меча. С ним были еще два рыцаря из эскорта Алиеноры и сержант.