англичан, немцев иудей­ского исповедания, вдруг совершилось дело, объединившее в одном порыве евреев всего земного шара, показавшее нрав­ственную солидарность рассеянного народа. Выяснилось, что, когда рана нанесена евреям какого-нибудь Дамаска или Родо­са, душевную боль ощущают евреи Лондона и Парижа, что, следовательно, есть мировой еврейский организм, члены кото­рого соединены не только религиозною связью. Отсюда нача­ло будущих попыток объединения еврейства сначала на почве взаимопомощи филантропической, культурной и политической, а позже на почве национальной идеи, открыто исповедуемой. Вторым результатом Дамасского дела было пробуждение ин­тереса к восточному еврейству, к этому царству застоя, со сто­роны потерявших равновесие евреев Запада. Уже в 1840 г., под свежим впечатлением катастрофы, Кремье и его ученый спут­ник Мунк занялись учреждением общеобразовательных школ для еврейских детей в Александрии и Каире. Среди самих восточных евреев зародилась мысль о полезности европейского об­разования, ибо они своим спасением были обязаны образован­ным братьям с Запада. Так была пробита первая брешь в той стене, которая отделяла восточное еврейство от западного.

Восточный вопрос и Дамасское дело вызвали в некоторых кругах общества явление, которое по нынешней терминологии можно было бы назвать «сионизмом» или «территориализмом». Когда уже стало ясно, что Сирия и Палестина не удержатся в руках Мехмеда-Али и что участь обеих провинций должна быть решена конференцией великих держав, возник вопрос: не пре­вратить ли Святую Землю в нейтральное государство, под со­вокупным управлением Турции и христианских держав? Неко­торые связывали это с разрешением еврейского вопроса. Об этом шли оживленные переговоры между руководителем анг­лийской политики лордом Пальмерстоном и представителями Франции, России, Австрии и Пруссии (октябрь 1840 — март 1841). Франция предлагала превратить Иерусалим с его окру­гом в автономное христианское государство, по образцу Иеру­салимского королевства крестоносцев. Россия считала этот про­ект неосуществимым и предлагала выделить Палестину как особый пашалык в Турции, где были бы расширены права греко-православ­ного духовенства. Пруссия рекомендовала кондоминиум христиан­ских государств в святых местах (Иерусалим, Бетлехем, Назарет). Ав­стрия требовала сохранения турецкого управления в Палестине с гарантией особой юрисдикции для христиан. Это последнее пред­ложение, к которому присоединилась и Англия, позже осуществи­лось. Дипломаты пожертвовали романтикой крестоносцев, и тем менее могли они придавать значение еврейской национальной ро­мантике.

Но в христианском обществе были еще мечтатели, которые считали возможным использовать тогдашний момент для устрой­ства еврейского центра в Палестине. Английский консул в Сирии, полковник Черчилль, писал горячие письма к Моисею Монтефи­оре и еврейскому «Комитету депутатов» в Лондоне, убеждая их организовать массовую колонизацию евреев в Палестине и вмес­те с тем открыть широкую агитацию под лозунгом: Палестина есть национальное общежитие еврейского народа (1841—1842). Холод­но было принято еврейскими нотаблями это увещание христиани­на-идеалиста. Лондонский комитет ответил, что это не входит в его задачи. Монтефиоре интересовался скромной колонизацией евреев в Палестине как делом филантропическим, но не нацио­нальным. Только немногие восторженные натуры уловили эту носившуюся в воздухе идею еврейского национального возрожде­ния. Они печатали свои воззвания анонимно, из опасения прослыть утопистами. Так появилась в 1840 г. в Берлине брошюра под на­званием «Новоиудея» («Neujudäa»), где автор призывал евреев при­обрести обширные пространства земли Северной Америки (Миссу­ри, Мичиган, Арканзас и др.) и устроить там еврейские автономные государства. Переселение должно быть организовано по методам старых колонизационных обществ, «индийских компаний», которые производили бы массовые закупки земель для колонистов. Другой анонимный мечтатель опубликовал в лейпцигском еврейском ежене­дельнике «Orient» (июль 1840) пламенное воззвание к евреям создать национальный центр в Палестине, которая как «страна промежуточ­ная» наиболее подходит для народа торгового. Христианский жур­нал «Моргенланд» в Базеле также сильно пропагандировал идею заселения Палестины евреями. Но виднейшие еврейские писатели в Германии (Л. Филиппсон, Иост и другие) высказались против всех этих проектов, исходя из принципа, что евреи не составляют нации и потому не нуждаются в национальном объединении. Ассимилиро­ванные вожди западного еврейства отрекались от той национальной идеи, которую считали естественною и законною юдофилы-христиане.

Отдел второй. Эпоха второй эмансипации (1848—1880)

ГЛАВА I. ЭМАНСИПАЦИЯ И ЕЕ ОСУЩЕСТВЛЕНИЕ В ГЕРМАНИИ

§ 34. Мартовская революция и провозглашение равноправия

Мартовские дни 1848 года принесли народам Западной Европы политическую весну, «весну народов», после тридцатилетней зимы реакции. Как только политическое солнце показалось с обычной стороны, со стороны потрясенного февральской революцией Парижа, бурные вешние воды побежали по Германии, Австрии, Италии, смывая на своем пути все плотины меттерниховской реакции, расшатывая троны правителей. Старый «Священный Союз» государей не устоял против священного союза народов, одновременно устремившихся против тираний. Среди шумных революционных процессий или с высот баррикад диктовалась воля народа, и трепещущие правители Германии подчинялись ей, издавая манифесты о введении либеральных конституций. Солнце «мартовских дней» согрело своими лучами и евреев. Загнанные раньше в задние ряды гражданского общества, они теперь появились в передних рядах борцов за свободу и равенство. Пассивные жертвы реакции заняли видное место среди активных жертв революции. В дни 18 и 19 марта, когда на улицах Берлина шел бой между революционерами и королевскими войсками, среди павших граждан оказалось пять убитых и много раненых евреев. Погибших всех исповеданий хоронили в один день (22 марта); во главе похоронной процессии шли протестантский и като­лический священники и еврейский проповедник Михаил Закс, который прочел особую заупокойную молитву. Но не напрасно пали жертвы. Прусский король Фридрих-Вильгельм IV отступил перед кровью борцов за свободу и подчинился требованиям восставшего народа: он велел удалить войска из Берлина, назначил либеральное министерство и созвал народных представителей для составления конституции.

Перевороту в Пруссии предшествовал ряд переворотов в других государствах Германии. В конце февраля и первой половине марта перед напором освободительного движения отступили, большею частью без боя, правители Бадена, Вюртемберга, Баварии, Саксонии, Ганновера, Гессена. Здесь не было еврейских жертв восстания, которое редко доходило до кровопролития, но были жертвы иного рода. Та разнузданность страстей в политически незрелых массах, которая часто, как черная тень, сопровождает революцию, местами проявлялась в нападениях на евреев. В Бадене, где революция сопровождалась аграрными беспорядками, евреев преследовали как класс привилегированных. В деревнях крестьяне одновременно разрушали дома помещиков и евреев. В Мангейме, Гейдельберге и других городах мещанство демонстрировало против дворян, чиновников и евреев, выбивало окна в их домах, а местами грабило имущество. Цеховые портные грабили еврейские магазины готового платья, конкурировавшие с их мастерскими. В Баварии, где еврейские общины выступали с требованиями равноправия, враждебная толпа христиан нападала на евреев с криками: «Вам хочется получить государственные должности! Убить вас надо — вот что!» В Гамбурге, где жил боец эмансипации Риссер, юдофобы тоже натравливали толпу на евреев, и местами