Есть!

Таки от знати, защитников, вождей и прочей сволочи выжило сотен пять с хреном и они начали отступать. Пока, к сожалению, в относительном порядке. А не долбануть ли мне сейчас по ним Хортом и превенторами? А долбанем!

Ага. Думаю, что Аргет пытается отвести потрепанную элиту к народной массе. Такого единения низов и верхов я допустить не хочу. Таки попробуем элиту извести до конца.

Тем временем Пупа и Лупа таки на западном холме. Демоны в смысле. И как героям анекдота перепутали когда-то зарплату, я попутал с холмом для штурма. На Западном резерва почти не было. Там торчали ополченцы с вкраплениями знати. Причем их явно меньше, чем на восточном. Ну тогда…

Просто берем Двадцать Первый Легион и к чертовой бабушке сносим западный холм. Сэйфов-лучников тоже берем. Велитов Двадцать первого. Там блин на холме сидит тысяч шесть ополчения. Тяжелая пехота, прошедшая со мной все сражения, сотрет их нахрен с лица земли.

Тем временем в спину знати заходят два гиганта, семьдесят превенторов и куча всякой мелкой нечисти. В общем все. Это стало последней каплей. Мораль вспыхнула, мигнула красным и подразделение рассыпалось на куски. На кричащие, разбегающиеся и паникующие куски. Замечательно. Здорово Любо!

А Двадцать Первый врывался на западный холм. Там даже боя то особо не было. Легионеры поднялись. Начали массированный обстрел. У ополчения с устойчивостью к такому была беда. Щиты, доспехи и слаженности печальные. Нормально укрыться от хорошего залпа дротиков… Не выходило у них. Была лишь одна попытка выбить легион с холма. Совершенно провальная, разумеется. В ближнем бою тяжелая пехота превосходила ополчение еще сильнее. А у тех не было даже численного перевеса.

Ну в целом все понятно.

Сейчас толпу ополченцев на востоке мы встречать готовы. Затем добиваем западный холм. Переводим Двадцать Первый на восток и добиваем ополчение там.

Однако ничего этого не случилось. Аргет понял, что дело пахнет, а точнее уже воняет совсем погано и начал отход, переходящий в бегство. Пытался спасти как можно больше своих.

Толпа заколыхалась, как амеба, готова к размножению делением. От нее стали откалываться мелкие шайки.

“Вперед! Убейте как можно больше!”

Я начал наступление на восточном фланге. Шли вперед когорты, чтобы попытаться запереть как можно больше врагов. Полностью спустил с поводка нечисть. Настал ваш пир. Пусть кавалерией тут не пользуешься, но всякие упыри, гулли, гарпии и трупогрызы терзать бегущих могут на ура. А демоны так тем более. Очень рассчитываю, что они выбьют еще тысячу — другую человек.

Те, кто сидели в укрепленной деревне по большей части сбежать не успели. Штурмовать я ее не стал. Приказал окружить, поставить туда скорпионы и онагры, да начать обстрел. Баллисты тоже хорошо бы опробовать. Всех лучников и пращников туда.

61 скорпион + 3 онагра = довольно неплохая плотность огня по одной деревне. Тем более укрепились они только со стороны склона. В других местах был просто частокол и не в самом хорошем состоянии. Кроме того там же находился варварский лагерь сильно выходивший за пределы деревни. Он вообще только небольшим валом укреплен.

(Онагр. Версия того, как это могло выглядеть и работать).

Развлекуха с укрепленной деревней и лагерем дала мне еще часов пять осознанного функционирования в режиме “Довести до конца”.

Трижды заблокированные северяне пытались сдаться. Трижды я приказывал встречать их камнями, стрелами и дротиками. Жестоко? Те, кто так долго уверял меня в покорности и лояльности, чтобы заманить в засаду, не вызывают у меня сочувствия. Я позволю себе одну слабость. Не стану казнить заложников, которых они мне отдали. Лишь расскажу им, как с ними обошлись их дорогие сородичи, отдавая практически на верную смерть. Но тем кто все это устроил спуску не будет. Сегодня мы пленных не берем.

Добивание продлилось до самого вечера, пока система не озвучила заветные слова:

“Победа. Ваш уровень повышен. Четыре подразделения повысили свой статус”.

“Те-Увей, можешь меня вырубать”. - скомандовал я.

Все. До конца довел и можно обратно во тьму.

Глава 16 Укус вдохновения

— Когда он очнется? — спросил некто.

— Или сейчас, или потом, или не очнется. — ответил ему хриплый низкий голос.

— Да ты философ, Малвоу. Но лучше бы ему очнуться. Хотя бы ненадолго. Если он откинется здесь… Могут возникнуть недопонимания с гробами. Так что пусть очнется.

А кто он? Кто должен очнуться? Это в смысле я? А кто я? Что я? Память пуста. Или не пуста, но затянута туманом.

— Предлагаю гальвинировать.

Гальви… Кажется, так назывались старые эксперименты по "оживлению" мертвых с помощью электрического тока. Анатомические театры с пляшущими на потеху публики покойниками. Я это помню? Я это видел? Нет. Фотографии, статьи, Википедия. Что такое Википедия?

— Он не гомункул, Малвоу. Не химера. Гальванизация живых людей разве их не убивает?

— Не сразу. — хитро ответил Малвоу. — Может, успеем его справадить. Ты ведь этого хочешь? Чтобы нас не заподозрили в убийстве стратега.

Стратег… Это я? Кажется, да.

— Всегда дивился, как столь одаренный человек может быть одновременно настолько законченным кретином во всём остальном.

— Это ты… на меня намекаешь? — с обидой ответил Малвоу.

— Что ты, друг. Что ты. — уверил первый голос. — Я о чертовых гробах. Об их магосе, что притащил нам полумертвого стратега с полупрожаренным мозгом.

— Сэзра, хватит издеваться.

— Хватит нести чушь. — строго ответил первый. — Тут лежит не раб, которых ты вскрываешь и меняешь сотнями. Не время для экспериментов. Это человек с опасными связями. Если он тут сдохнет, мне нужны чистые руки. И мои, и твои. Ясно? До сих пор не понял по какой схеме мы работаем? Я не трогаю своими кривыми руками твою лабу, а ты свое кривое рыло держишь подальше от политики.

— Ну тогда ждем. — вздохнул Малвоу. — Или он очнется, или его мозги окончательно сварились.

Очнется… Я очнулся? Как бы узнать… Я попытался заговорить, но лишь слегка сдвинул пересохшие губы.

— Шевельнулся?

— Они, бывает, шевелятся. — ответил Малвоу. — Даже если мозги спеклись.

Надо открыть глаза. Веки слиплись. На них словно засохшая корка. Да что со мной случилось? Я помню про гальванизацию, фотографии, Википедию, но все это было когда-то давно. Будто