Шрифт:
Закладка:
За проведенные в Вороньем гнезде дни Эванжелина прочитала такое количество книг, какое не читала за всю жизнь. По большей части это были сказки для детей и взрослых, выдуманные истории на основе легенд и слухов, которые передавались из поколения в поколение. Иногда попадались научные трактаты, из которых Эванжелина не понимала ровным счетом ничего.
Мариса Илингтон, писательница и магичка, жившая много веков назад, описывала то, что случится намного позже ее времени. Она описала, как единая республика Имбарага разделится в ходе жестокой войны и в мире появятся две враждующие страны: Форта и Индарра. Мариса описала, как магов поработят и отберут у них свободу. Это была одна из немногих исторических книг, за которую взялась Эванжелина. Она была уверена, что книга написана не так давно, но, увидев дату, ужаснулась.
Она перечитывала снова и снова то, что должно было помочь получше разобраться в собственной силе; пыталась призвать исцеляющий свет, но только несколько раз прожгла стол. В вечер, когда Алана и остальные уехали на встречу, она снова заперлась в библиотеке с кружкой зеленого чая, к которому в итоге так и не притронулась.
На столе перед ней лежала раскрытая книга с научным трактатом Фриды, одной из самых сильных магичек света, живших в республике Имбарага. Язык, которым писала Фрида, Эванжелине был непонятен – слишком заумен, слишком непривычен.
Эванжелина призвала небольшую светящуюся сферу. В книге описывалось, что исцеляющий свет не может навредить ничему, а это значило, что стол он прожечь не мог. Она посмотрела на несколько прогалин, которые уже оставила, оглянулась, приметив еще четыре испорченных стола, и поднесла светящийся шар к темной поверхности, надеясь, что дерево не испортится. Уцелевший стол стал бы первой победой и первым шагом на пути к исцелению Табии, но дерево обуглилось, и Эванжелина тут же потушила свет.
Просидев в абсолютной тишине несколько долгих минут, Эванжелина сорвалась с места и вскоре оказалась в кухне. Никому ничего не сказав, она схватила первый попавшийся на глаза нож и убежала обратно в библиотеку.
Резанула по тыльной стороне ладони, тихо застонав. Вызвала свет и стала медленно подносить его к порезу. В памяти вспыхнули яркие воспоминания, как она сжигала всем клейма, как она сожгла клеймо себе, и слезы непроизвольно навернулись на глаза. Эванжелина не хотела делать себе больно. Ожог уже почти не беспокоил, она иногда его обрабатывала, но боли не было, жар больше не поднимался, только редкая пульсация.
Когда порезанная ладонь почувствовала тепло, Эванжелина остановилась, понимая, что не сможет излечить ни порез, ни тем более болезнь Табии. Она всхлипнула, спустилась и попросила бинты. Кое-как перевязала руку и направилась к комнате Табии.
Посмотрев на часы, Эванжелина решила, что Алана к этому моменту уже должна была обо всем договориться. Она остановилась на пороге, постучала и, дождавшись ответа, вошла в спальню.
Эванжелина не стала даже здороваться и безжизненно сказала:
– Прости, я не могу тебе помочь.
Когда Алана поднялась в комнату дочери, она увидела плачущую Эванжелину, которая сидела на кровати, и слабо улыбающуюся Табию, которая гладила Эванжелину по голове.
Глава 17
Прощание
Всю дорогу Дакота приобнимала Лиару за плечи. Та еле-еле смогла успокоиться и пообещала, что будет держать себя в руках, если ей вдруг снова захочется размозжить кому-то голову, но ничего не могла гарантировать, потому что в прошлый раз она вовсе не желала никому смерти. Дакота улыбалась и продолжала успокаивать Лиару, понимая: она так напугана, что едва соображает.
Наступила глубокая ночь, когда Лиара и Дакота добрались до приюта святой Монифы. Свет был зажжен только в одной комнате, в кухне, если Лиара правильно помнила. Они остановились в нескольких метрах от здания. Лиара крепко сжала юбку. Дакота погладила ее по плечу.
– Они будут в опасности, если я зайду туда, – не своим голосом произнесла Лиара.
– Они и так в опасности, потому что Нэйтан и Айлей уже пришли к ним, – грустно ответила Дакота.
Вместе они направились к входу. Лиара постучала, решив не будить детей звонком.
Дверь тихонько приоткрылась, в щелочку выглянул Айлей. Улыбнулся жене и шепнул:
– Заходите.
Он провел их в кухню. Лиара шла позади, в темноте пытаясь разглядеть прихожую и небольшой коридор и понять, что изменилось за время ее отсутствия. Она щурилась, кусала губы и нервно оглядывалась с ощущением, что кто-то за ней следит. А оказавшись в кухне и увидев воспитательницу Фрайду, она с трудом сдержала крик и слезы.
Фрайда, ошарашенная и вдруг резко замолчавшая, начала вытирать подступившие слезы. Все это время убеждая себя, что готова к встрече с Лиарой, она вдруг осознала: к такому подготовиться невозможно. Они крепко обнялись, цепляясь друг за друга как за последнюю надежду, и обе заплакали.
Нэйтан сидел за столом с чашкой остывшего чая, опустив голову. Смотреть на Лиару и Фрайду оказалось неожиданно больно. Виделись ли они в последний раз или им еще посчастливится когда-нибудь встретиться? За последние пару часов Нэйтан задал себе этот вопрос бессчетное количество раз и все равно не смог ответить. Они бежали из страны, лишь бы остаться в живых, но не имели ни малейшего представления, какая жизнь их ждет за пределами Форты.
Айлей и Дакота взялись за руки. Ничего не сказав, они то и дело поглядывали в окно, будто бы в ожидании военных, полиции или кого-то еще, пострашнее людей в форме. Помогая беженцам уже не первый год, они часто рисковали, часто делали то, чего делать не стоило, но сейчас оба думали, что следует поторопиться. Внутри что-то назойливо скребло и кричало. Четыре трупа, оставленных Лиарой, вряд ли пройдут мимо местных властей, а в худшем случае информация о них дойдет до ушей главнокомандующего Кахира Веласкеса, а следом и до ушей короля Иоганна. Дакота и Айлей не могли долго ждать.
Когда Лиара и Фрайда наконец смогли отпустить друг друга, Фрайда усадила ее за стол и поставила тарелку с ужином, потом предложила Дакоте, но та отказалась, покачав головой.
– Так что с вами случилось? – вновь спросила Фрайда.
Лиара резко положила ложку в тарелку, громкий звон эхом раздался
