Харвестер Темиск взвизгнул. Очевидно, Плоскомордый хорошенько приложил Пленти Харта.

Голос Плоскомордого произнес:

– Только попробуй сбежать, адвокат, и пожалеешь, что не умер сразу.

Я просочился с задней стороны повозки, пересчитал руки-ноги, чтобы удостовериться, что ничего не забыл внутри, и вытащил свою дубинку и кастеты.

До меня доносилось уханье и тяжелые удары – Тарп обменивался любовными похлопываниями с пехотой Рори Скалдита. Неподалеку слышались возбужденные голоса собравшихся поглазеть на зрелище. Кавалерия еще не прибыла.

Я оценил ситуацию с позиции на уровне земли. Плоскомордый вступил в бой сбоку от повозки, упершейся в стену. Так что, хотя он и оказался загнан в угол, никто не мог зайти ему в тыл. К тому же и мне оставалось место, где развернуться.

Втянув в себя побольше воздуха, я прыгнул в гущу схватки. Удивленному Рыбе Карпу я врезал промеж глаз, отвесил Жнецу хороший шлепок, который послал его в нокдаун, лишив решимости сделать ноги, затем еще раз хлопнул Рыбу, чтобы он не вмешивался.

После этого я приблизился сзади к партнерам Тарпа по танцу:

– Разрешите поучаствовать?

Бобо Негри не представлял собой проблемы. Плоскомордый держал его левой рукой, используя как костыль. Один удар кастетом по затылку вырубил мордоворота.

Оставался Бретт Батт. Над одним глазом брата Батта набухала большая гуля, кровь сочилась из носа и разбитых губ. При этом он вовсю наслаждался жизнью, выбивая пыль из Плоскомордого. Тарп был обречен проиграть этот раунд – он был слишком измотан, чтобы продержаться долго.

Мой первый могучий удар ухнул мимо Бретта. Второй пришелся по касательной и разве что только привлек его внимание. Во мне и самом оставалось не много пороху.

Бретт не глядя отмахнулся назад, сбил меня с ног и продолжил мочалить Плоскомордого.

Я вложил все оставшиеся силы в удар, нацеленный в правую коленку Батта.

Удачно! Бретт взревел. Его нога подогнулась. Тем временем Плоскомордый припечатал его круговым движением ноги, которое он придерживал до подходящего момента, завершив его на левом виске Батта.

Еще два пинка и несколько поцелуев от моей дубинки – и второй мордоворот отправился баиньки. Наконец-то. В ближайшие несколько дней его будут ждать ушибы, боли, кровоподтеки, головная боль и сильная хромота.

Я снова почувствовал под собой ноги.

– Надо убираться отсюда.

Я проверил, как там остальные. У Рыбы Карпа оказался крепкий череп. Он был уже в сотне футов дальше по улице и набирал скорость, хотя и был не способен удерживать прямой курс. Жнец Темиск тоже был расположен дать деру, но мир вертелся вокруг него с такой быстротой, что он не мог устоять на ногах. Я пихнул его в повозку к Чодо.

– Ты как, дружище? – спросил я Тарпа. – Вид у тебя потрепанный.

– Закрой рот, и погнали к тебе домой.

– Но…

– Он попал мне по яйцам, все ясно? Пойдем! Нам пора сматываться.

Он был прав. Слухи уже распространялись. Свистков я не слышал, но Стража, скорее всего, была на подходе. Лучше, чтобы они не нашли ничего, кроме измочаленных приспешников Скалдита. И лучше надеяться, что зеваки не окажутся настолько законопослушными, чтобы отправиться за нами следом.

Мы столкнулись с Синдж возле дороги Чародея – она шла нам навстречу, зажав хвост в лапе, в квартале от того места, где Покойник уже был способен предоставить нам некоторую защиту. Ее сопровождал рой дрожащих от холода пикси. Мы с Плоскомордым шли, поддерживая друг друга и одновременно следя, чтобы Жнец не сбежал (а он пытался).

– Что случилось? – спросила Синдж.

Мелонди Кадар пряталась за ее спиной, стараясь держаться поближе, чтобы хоть немного согреться.

– Наткнулись на плохих парней. Его Милость готов принять нас?

– Да, но…

Говорить было больно. И все же:

– Нам надо спешить. А потом следует избавиться от этой повозки – и побыстрее. Ее будут искать.

– Тогда вези ее, если это так срочно. Мистер Тарп сможет где-нибудь…

– Кажется, снова собирается снег…

Мы двинулись дальше.

– Что? Что это значит, Гаррет? – просипел Плоскомордый Тарп.

– Это значит, что тебе надо остыть и…

– Берегись!

Беречься следовало Учителя Уайта, который выскочил из засады с дикими глазами и еще более дико торчащими волосами. Он не замечал моросящего дождя и выглядел так, словно уже давно жил на улице. Однако при нем был полностью заряженный, взведенный и снятый с предохранителя трофейный арбалет. С моей стороны, из-под горы, он выглядел огромным, со свирепой ухмылкой, полной плохих зубов и в обрамлении проступающей щетины.

– Сволочь! Ты сломал мне жизнь! Но теперь я до тебя добрался, сукин ты сын!

Человек не должен возбуждаться настолько, чтобы забывать, что он хотел сделать. Я это хорошо знаю. Я сам всегда слишком долго думаю.

Я продолжал идти, не сбиваясь с шага. Учитель водил арбалетом, держа меня на мушке. И тут ему в лицо кинулась Мелонди Кадар и кольнула его своим клинком в кончик носа. Уайт скосил глаза. Соратники Мелонди жужжали ему в уши.

Учитель отпустил арбалет левой рукой и поднял ее к носу. Я направил длинный удар в тыльную сторону его ладони. Учитель взвыл. Слезы ослепили его. Он выронил арбалет, и тот выстрелил. Стрела с гудением унеслась вдаль, рикошетом отскакивая от кирпичных стен.

– Ступай домой, Учитель, – сказал я. – А еще лучше – отправляйся куда-нибудь, где Рори не станет тебя искать. Залегай на дно и лежи там тихо. Скалдиты теперь не продержатся и неделю.

– Ты сломал мне нос!

Хороший тычок в сопледержатель имеет свойство прочищать находящиеся позади него мозги.

– Это да. И если не хочешь, чтобы он стал еще безобразнее, лучше исчезни.

Ярость и обида не покинули Учителя, но храбрость испарилась без следа. Он похромал прочь, держась за нос и злобно сверкая глазами.

Плоскомордый не сказал ни слова и ничего не сделал. Он лишь ответил Учителю не менее злобным взглядом. У него было не лучшее настроение. Он охотно пустил бы кому-нибудь кровь – если бы у него оставались силы на что-либо еще, кроме как ставить одну ногу перед другой.

Учитель шел не останавливаясь. Мелонди и ее друзья жужжали за его спиной, подгоняя. Синдж подобрала арбалет:

– Уф! Тяжелая штука!

– Кинь его в повозку. Ношение арбалетов запрещено, а мы не хотим привлекать к себе излишнего внимания.

Необъяснимое предчувствие охватило меня, когда мы подошли к дому. Но я не заметил ни одного наблюдателя.

62

В восторге Покойника было что-то почти злорадное. Он все не мог поверить, что я сумел добиться настолько полного успеха. Но, ребята, и здоров же он