Студенты зашевелились, рассредоточившись по плацу. Некоторые уже раскинули руки в стороны, освобождая себе пространство для маневров.

- Основную стойку принять, - скомандовал учитель. – Прямой вперед. И – раз!

Я отступил на шаг, чтобы выйти из поля зрения студентов, кивнул принцу:

- Ваше высочество?

- Урок окончен! – воскликнул тот, все еще не успокоившись. – Я ухожу. За мной!

Развернулся на каблуках, махнул рукой телохранителям и, чеканя шаг, направился прочь, оставив меня смотреть ему вслед. Ну, и как прикажете его учить? Одна неудача – и мальчишка уже закатил форменную истерику! А что будет дальше? Государством управлять – не в карты играть. Тут надо иметь нервы и выдержку помощнее, чем у заядлого шулера.

И тут с места сорвался мой сын.

- Простите, учитель! – коротко поклонившись мастеру Краму, Родольф в несколько шагов догнал принца и отвесил ему глубокий поклон. – Ваше высочество...

- Что еще? – скривился тот.

- Ваше высочество, прошу меня простить, но… вы позволите мне предложить вам мой меч?

Что он задумал?

Мы с мастером Крамом переглянулись. Учитель фехтования тоже пребывал в растерянности. А этот юнец неожиданно встал на одно колено и молча положил к ногам принца тренировочное оружие.

- Э-э… - заблеял наш будущий король. – Вы… кто вы?

- Мое имя Родольф. Я – сын отца Груви.

Упс…Я физически ощутил, как в мою сторону повернулись все головы. Если бы мысли были материальны, меня бы окутало их плотное облако. Кто-то из девушек придушенно пискнул. Ручаюсь, сегодня вечером все студиозусы будут стоять на ушах, обсуждая невероятную новость – у одного из преподавателей, оказывается, есть взрослый сын. И он учится здесь же, на факультете ведьмаков и боевых магов! Но Родольф тоже хорош! О чем он только думает?

- Это правда? – принц обратил в мою сторону испытующий взгляд.

- Да.

А что еще я мог сказать?

- Но… мне показалось, что тут назвали другое имя… Этот, как его… Беркана?

- Сэр Робер был моим воспитателем.

- Хм… вот как. И, - принц переминался с ноги на ногу, - и чего вы хотите?

- Служить вам.

Нет, здесь что-то не то. Не может такого быть, чтобы дело было только в этом. Если я чему-то научился у отцов-инквизиторов, так это тому, что не стоит верить всему, что слышишь.

Но принцу Богумиру, видимо, ничего такого не объясняли. Он еще немного потоптался на месте, а потом кивнул:

- Мы подумаем над вашим предложением!

Родольф медленно выпрямился, глядя ему вслед.

Я тихо подошел сзади, встал рядом.

- Что ты задумал?

Он покосился в мою сторону.

- Я… должен проникнуть во дворец. Там – Яго. Я не видел брата несколько месяцев…А сейчас я ему нужен. Как никогда!

Уф! Только и всего! А я-то навоображал…

Королева Ханна молилась.

Срок траура предписывал королеве полгода не покидать своих покоев и еще год отказывать себе во всех развлечениях. Даже на коронации собственного сына – когда та состоится – она должна присутствовать инкогнито, под покрывалом, скрывающим лицо, затаившись в нише в глубине храма, не привлекая к себе внимания, в полном одиночестве. И на пиру в честь молодого короля ей тоже не бывать. Она будет сидеть в своих покоях, в окружении двух-трех пажей и одной-двух придворных дам. Да, им к столу подадут праздничное угощение, но что это за праздник, если ты заперт в четырех стенах?

И все-таки королева была готова принести эту жертву. Она бы согласилась просидеть тут не полгода, а год или даже два, только бы оградить сына от того, что готовила ему судьба. Слишком рано умер ее супруг. Слишком внезапно настигла его смерть. Она не готова. Никто не готов. А вести приходят, одна другой страшнее. Конечно, ей говорят не все, верный канцлер сообщает лишь крохи тех слухов, которые бродят во внешнем мире. Кое-какие новости доносят пажи – мальчишки шныряют всюду, все слышат и подмечают, а их самих редко воспринимают всерьез. Другое дело, что они пока не могут отличить правду от вымысла и болтают все подряд. А ты сиди и думай, что хотел сказать охранник у южных ворот молоденькой прачке – то ли заговаривал девчонке зубы, то ли впрямь делился наболевшим…

- Что мне делать? – шептала королева, сцепив руки. – Я одна. Кругом враги. Эти Беркана поднимают голову… А еще и девчонки… Зачем их только выпустили из монастыря? Ну, помолились бы за смерть своего отца, ну и что? Их мать умерла, они не имеют права на трон. Что им здесь надо? О, я знаю, они хотят убрать Богумира. Мальчик так одинок, он так беззащитен… Эти принцессы очаруют лордов на снеме, и те выберут их. Мой сын лишится всего, а я… я не смогу его защитить… Ох, как тяжело носить проклятый траур…

{В одиночку? }

- Да. Почему страдать должна я одна? Ведь вся страна потеряла короля! Почему они, как ни в чем не бывало, едят, пьют, развлекаются, и только я одна торчу тут в четырех стенах, чувствуя, как уходит время?

{Такова женская доля…}

- Знаю! Но я не могу с этим смириться. Я – мать. И пока я сижу тут, мой сын в опасности…

{Мой сын – тоже…}

- Что?

Холодный пот прошиб королеву. Ханна Данская с опозданием поняла, что вот уже некоторое время с нею кто-то разговаривает. Что она… не одна!

Королева медленно повела взглядом по сторонам, потом обернулась через плечо. Никого. В крохотной молельне, представлявшей наскоро отгороженный угол большой комнаты, никого не было, кроме нее. Только небольшое, с локоть, изваяние Девы. Ханна пристальнее вгляделась в статуэтку.

- Со мной говоришь… ты?

{Нет.}

Королеву передернуло. Ей показалось, что в молельной ощутимо похолодало. И одновременно откуда-то появился тяжелый смутно знакомый запах. Запах гнилой плоти, дыма и…