полицию, умоляя ее сотрудников во что бы то ни стало спасти его дочь. В Варшаву немедленно отправился специальный агент, а варшавскую полицию попросили принять «самые энергичные меры» по розыску и освобождению девочки.

Однако в то самое время, когда Зину безуспешно искали в Варшаве, она неожиданно появилась в Гатчине у своей тетушки. Та еще ничего не знала об истории с таинственным исчезновением, но тем не менее удивилась, как племянница, работавшая в петербургской мастерской, смогла приехать к ней в будний день. Зина заявила тетке, что в Гатчину ее якобы отправила по делам хозяйка мастерской.

Однако тетка не поверила племяннице и отвезла ее в Петербург к отцу. Тот, в свою очередь, отправился вместе с дочерью в управление сыскной полиции. Дело было настолько странное и необычное, что Зину допрашивал сам начальник сыскной полиции В.Г. Филиппов. Сначала девочка стала продолжать плести легенду о таинственной даме, похитившей ее и утащившей в Варшаву, но потом запуталась в подробностях и честно рассказала, как же было дело.

Еще до поступления в мастерскую дамских нарядов Зина работала на ниточной фабрике Кенига, где подружилась с девочкой Машей. Встретив потом свою подругу в Гостином дворе, она рассказала ей о своем хорошем житье в мастерской. А Маша, в свою очередь, поведала подружке о красивой жизни в других городах.

– Особенно хорошо живется в Варшаве, – горячо и убедительно вещала Маша, предлагая испытать прелести «красивой жизни» на себе.

Перспектива прокатиться в другой город весьма привлекла Зину, и подруги решили при первой же возможности привести свой план в исполнение. Они решили скопить денег и подготовить необходимые для поездки документы.

В тот самый день, 1 марта 1913 года, получив от хозяйки четыреста рублей, Зина известила подругу, что час бегства в Варшаву пришел. Побродив по магазинам, где Зина обычно брала товар для хозяйки, и, набрав там для отвода глаз якобы для Павловой различных лент и материи, подруги приехали на Варшавский вокзал. Но тут почему-то решимость отправиться в дальнее путешествие покинула их: ехать в Великое княжество Польское они передумали.

Маша осталась в Петербурге, а Зина уехала по Балтийской железной дороге в Кикерино к своему дедушке – Константину Александровичу Ульянову. Зина уверяла дедушку, что ее послала в эти края хозяйка мастерской, и она заехала навестить его.

Дедушка был безмерно рад визиту внучки, угостил ее, а потом сам отвез на вокзал и посадил на поезд. Вечером Зина вернулась в Петербург, на вокзале ее встречала Маша. На этот раз подруги твердо решили на самом ближайшем поезде ехать в Варшаву. Вскоре их желание исполнилось…

Сказочная Варшава, от которой девочки ждали так много хорошего, показалась им неприветливой и холодной. В ресторан девочек не пустили. Лишь где-то на темной окраине города подруги попали в какой-то грязный трактир и с отвращением съели по чашке какой-то мутной жидкости. В утешение они купили на оставшиеся деньги дешевых безделушек.

Такая жизнь в чужом городе, где совсем не оказалось обещанных чудес, не понравилась Зине. Несмотря на уговоры подруги, она села на поезд и поехала в Петербург, а по дороге вышла в Гатчине и заглянула к своей тетушке. Что было потом, читатель уже хорошо знает.

Что же касается второй путешественницы – Маши, то она осталась в Варшаве практически без денег и документов. Сыскная полиция предприняла самые энергичные меры по ее розыску…

Революционеры и экспроприаторы

Эпоха первой русской революции запомнилась горожанам многочисленными экспроприациями. Петербург жил как на вулкане: почти каждый день приносил известия то о столкновении «буйной толпы» с городовыми, то о нападении рабочих на стражей порядка, то о налетах «боевиков-бомбистов» на конторы и магазины. Дерзкие вооруженные грабежи в городе стали совершенно обычным явлением. «Не проходит дня без нескольких вооруженных грабежей, виновники которых почти всегда остаются безнаказанными», – замечал современник в 1906 году.

«Вооруженные грабежи – для нас совершенно новый род преступлений, – оправдывался на страницах «Петербургской газеты» начальник сыскной полиции В.Г. Филиппов, пытаясь объяснить неэффективность властей в сфере охраны общественного порядка. – Дело сыска в данном случае крайне затруднительно, так как в подавляющем большинстве случаев сыскная полиция не имеет абсолютно никаких нитей, по которым могло бы вестись следствие».

По мнению В.Г. Филиппова, участники подобных вооруженных набегов не обязательно принадлежали к политическим партиям. В большинстве случаев это недоучки, выброшенные за борт учебного заведения. «По-моему, эти грабители – не что иное, как революционеры-хулиганы, – говорит В.Г. Филиппов. – Они следуют „моде“ на вооруженные грабежи».

В эту главу собраны лишь некоторые эпизоды тех нескольких тяжелых лет, которые довелось пережить петербуржцам. На самом деле, подобных историй было огромное количество. Но и те, что описаны здесь, дают возможность представить атмосферу тех лет…

Смерть… по ошибке

Летом 1906 года парадная императорская резиденция Петергоф стала местом, где революционеры-террористы совершили несколько дерзких политических убийств. Жертвой одного из них должен был стать генерал Д.Ф. Трепов, известный своей жесткостью при усмирении волнений в Петербурге в 1905 году. Однако случилась осечка: террорист обознался и «по ошибке» убил не Трепова, а внешне напоминавшего его генерал-майора Козлова.

Трагедия произошла вечером 1 июля 1906 года в Нижнем саду Петергофа, недалеко от Шахматной горки. Незадолго до этого началась гроза, и публика бросилась к выходу из сада. Козлов с супругой, гулявшие в саду, тоже направились к выходу, и генерал поспешил вперед, чтобы нанять извозчика. В этой суматохе и прозвучало пять выстрелов из револьвера. Три пули попали Козлову в голову, одна в грудь и одна в живот. Через несколько минут генерал скончался тут же, не приходя в сознание.

Злоумышленник пытался бежать, но его вскоре удалось схватить. Он назвался крестьянином Васильевым, хотя внешность явно выдавала его еврейское происхождение. Впоследствии даже на суде он отказался назвать свою настоящую фамилию – Финкельштейн, и она стала известна только после революции благодаря деятельности Общества политкаторжан…

Очевидцы рассказывали, что, прежде чем стрелять, убийца вынул фотокарточку и сверился с ней. Именно эту фотокарточку и нашли у него. На ней был изображен генерал-лейтенант Д.Ф. Трепов. Действительно, генерал Козлов немного походил на Трепова, но только отчасти: он был толще и выше его, а бороду носил длиннее. Похоже, террорист поначалу не понял, что он обознался.

– За что вы убили генерала Козлова? Что он вам сделал? – спросили у убийцы, когда его схватили.

– Я никакого Козлова никогда не знал и Козлова не убивал! – отвечал тот. – Кого следовало убить, того и убил.

Уже в тюрьме преступник стал говорить, что у него, мол, с