прибившимся истребителем. Находись же в этот момент рядом с «Такасаго» кто-нибудь из его боевого отряда, на один пограничный крейсер у Министерства финансов стало бы меньше. А так слишком рано показавший зубы бронепалубник мгновенно превратился в приоритетную мишень для орудий главного калибра броненосцев и, получив аж два крупнокалиберных привета, точно так же, как «Медновский песец», поспешил уковылять во тьму, дабы не быть добитым.

Тем временем, получил серьезные повреждения от артиллерийского огня пары японских бронепалубников и после был торпедирован подкравшимся истребителем шедший замыкающим «Наездник». Случайно прикрыл своим корпусом флагман и подорванный аж двумя самоходными минами, завалился на левый борт «Серебристый песец». Конечно артиллеристы «Богатыря», буквально засыпавшие японский истребитель шестидюймовыми фугасами, сумели отомстить убийцам пограничников, но вернуть тех это уже не могло. И как кульминация всего ночного сражения — минут за двадцать до восхода к «Ростиславу» смогли пробиться разом два прикрываемых крейсером истребителя, каждый из которых отметился одним удачным пуском мины. Прожили они после этого, как и их охранник, недолго, будучи разорванными в клочья сосредоточенным огнем всех прочих кораблей. И даже сам погибающий «Ростислав» успел отметиться под конец, всадив 254-мм снаряд в машинное отделение «Йосино». Пробив угольную яму и броневой скос, последний выпущенный с «Ростислава» снаряд разнес вдребезги цилиндр низкого давления правой машины крейсера, выведя ту из строя, отчего бронепалубник сразу потерял скорость и был добит «Петропавловском», чьи комендоры не промахнулись с 4-х кабельтовых и поразили японца всеми четырьмя 305-мм снарядами. Так некогда лучший ходок Императорского Флота Японии полностью лишился шанса на спасение и в течение последующих десяти минут был окончательно добит, получив еще полдюжины попаданий только крупнокалиберными снарядами — все же промахнуться, выпустив по столь крупной мишени со столь небольшой дистанции, почти сотню снарядов, было нереально, не смотря на тьму ночи, переходящую к этому времени уже в предутреннюю серость. Как смогли выяснить уже после окончания войны, не только «Йосино», но и «Судзуя», некогда бывший «Пьемонтом» и проданный Японии американцами вместе с рядом других кораблей, пошел той ночью на дно в результате повреждений полученных от артиллерийского огня огрызающейся броненосной линии русских. Этому бывшему трофею команды Иениша, что успел послужить во флотах аж четырех стран, сперва прилетело от кого-то из пограничников, потом досталось на орехи от еще находившегося в строю «Ростислава», а после он оказался буквально засыпан шестидюймовыми фугасами с «Витязя» и «Петропавловска». У получившего свыше тридцати пробоин корабля еще хватило запасов плавучести, чтобы отползти в сторону, но вскоре из-за затоплений котельных отделений он потерял ход и еще до рассвета ушел на дно.

Наступившее утро показало, что все победы дались японскому флоту немалой кровью. Так на борт «Аскольда», вернувшегося к месту гибели «Ростислава», со встреченных по пути шлюпок или просто из воды подняли три десятка японских моряков аж с трех истребителей. Еще два сильно поврежденных были обнаружены дрейфующими ковыляющим вслед за главными силами «Медновским песцом» и пущены на дно, пусть пограничный крейсер и получил от их огня новые повреждения. Он же впоследствии обнаружил и принял на борт всех уцелевших с «Наездника», которых набралось аж сто семьдесят три человека. Все они в уцелевшие шлюпки, конечно, не поместились, но спасательных кругов, жилетов и деревянных обломков оказалось достаточно, чтобы почти сотня человек смогла продержаться в течение нескольких часов на воде до прихода помощи. А вот с погибшего пограничника спасшихся обнаружилось всего девятнадцать человек. Слишком уж быстро он утонул, так что никто из находившихся во внутренних отсеках выбраться наружу не успел. Но как можно было догадаться, наибольшие потери в экипаже пришлись на долю уменьшенной версии «Полтавы». Пусть корабль и тонул относительно медленно, слишком многие оказались в ловушке, будучи отрезанными от путей наверх затопленными или затапливаемыми отсеками. Потому из шести сотен человек экипажа, утром были обнаружены только двести семьдесят семь. Так из всей 2-й бригады броненосцев сохранился лишь раскуроченный «Император Александр II», точно также как из всей 6-й бригады крейсеров обратно в Дальний, в конечном итоге, вернулся натыкавшийся лишь на пароходы нейтралов «Жемчуг». Экипажи остальных же оказались более расторопными в своих поисках и, выполняя приказ командующего, обеспечили прорыв ведомых миноносных кораблей, заплатив за их успехи самую высокую цену. А спустя несколько дней выяснилось, что далеко не все успехи русских миноносников оказались желанными, не только для Тихоокеанского флота, но и для всей Российской империи в целом.

Конечно, уцелевшие члены экипажей двух ушедших в эту ночь на дно английских крейсеров 3-го класса, что по официальной версии присматривали тогда за судами под английским торговым флагом, впоследствии не смогли точно показать, какие именно русские корабли атаковали их, отделавшись общими фразами о замеченных в лучах света прожекторов Андреевских флагах. Но английскому обществу хватило и этого. Тут же по всему миру оказалась поднята волна возмущений по поводу варварских действий русских, нарушивших все возможные морские законы, а в воды Балтики уже спустя две недели принялась втягиваться английская эскадра в два десятка вымпелов. Одновременно с этим началось блокирование в Средиземном и Красном морях малочисленных русских кораблей, командирам которых в ультимативной форме было предъявлено требование оставаться на якорях близ Пороса и Асэба соответственно. Что уж было говорить про те слова, что были услышаны офицерами русских рейдеров находившихся в дальневосточных водах. Ведь не на пустом месте началось сражение между русской «Славой» и английским «Пауэрфулом», весьма быстро закончившееся взрывом последнего, что стало причиной начала натуральной загонной охоты на русские крейсера.

Так две из числа наиболее сильных и влиятельных стран мира оказались на грани войны, но от одной мысли о возможности начала оной более всего тряслись не в Лондоне или Санкт-Петербурге, а в Париже, где совершенно не желали начинать выполнять свои союзнические обязательства перед Российской империей. Слишком уж мощный флот имела Великобритания, тягаться с которым в одиночку французам было не с руки. Те же невеликие силы Российского Императорского Флота, что удалось выдвинуть из Кронштадта навстречу английской эскадре, в силу своей малочисленности никак не могли повлиять на расклад сил в Европе. Так хитрым и расчетливым островитянам удалось создать все условия для приостановления боевых действий в целях вытаскивания из ямы своего азиатского ставленника, в которую тот ухнул, оставшись по итогам «Второго сражения в Желтом море» всего с двумя эскадренными броненосцами и одним броненосным крейсером против куда более многочисленного и целого Тихоокеанского флота русских.

Пусть никаких разговоров о заключении мира или даже перемирия между Россией и Японией не велось вовсе, всякие боевые действия и