Затем, когда начинается новый раунд, они поднимаются на ноги и приступают к новой схватке.

В течение первых двух раундов Дориан сидит, откинувшись на спинку стула с выражением притворной скуки на лице. Его челюсти плотно сжаты, он не смотрит на меня, не разговаривает. По мере того как продолжается матч, он, кажется, решает сменить не очень впечатляющую тактику и наклоняется вперед, упираясь локтями в колени. Вскоре, когда мужчины наносят особенно впечатляющие удары, он не в силах удержать восклицаний, большинство из которых я не могу классифицировать как ругательство или похвалу.

Наконец, бросив в мою сторону несколько взглядов, он наклоняется ближе.

– Ты понимаешь, что происходит?

– Почему ты думаешь, что не понимаю? – усмехаюсь я.

Уголок его рта приподнимается.

– Ну, так понимаешь?

– Немного.

– Хочешь, чтобы я объяснил?

Сначала я порываюсь отказаться и заявить, что прекрасно могу разобраться в тонкостях кровавого спорта сама. Но я привела его сюда не для того, чтобы спорить. Мы здесь, чтобы я соблазнила его, так что его вопрос дает мне шанс улучшить ту атмосферу, что царила между нами до сих пор. Кроме того, в его глазах светится надежда, так что я киваю.

Просияв от моего согласия, Дориан наклоняется немного ближе.

– Мужчина с рыжими волосами – Эммет – действующий чемпион мира в супертяжелом весе. Темноволосый – Гастингс – претендент на данный титул. Он просто потрясающий.

Я снова смотрю, как бойцы обмениваются ударами. Примерно одинакового телосложения и роста, они отличаются широкими плечами, выпуклыми бицепсами и бедрами толщиной со стволы деревьев. Я не могу не отметить, что предпочитаю мускулатуру Дориана, но эту мысль лучше оставить без внимания.

Эммет нацеливается на живот Гастингса, но тот, с легкостью уклоняясь, отскакивает в сторону.

– Гастингс довольно быстр, верно? – говорю я Дориану.

– Так и есть. Он мог бы бегать вокруг Эммета кругами, но он понимает, что нужно беречь силы.

– Значит, ты болеешь за Гастингса?

– А как же. Однажды, на выходных в Бреттоне, я видел его поединок. Говорю тебе, он – следующий чемпион. – Дориан смотрит на меня с широкой улыбкой. Я вижу, он действительно наслаждается происходящим и больше не пытается притворяться равнодушным. – А за кого ты болеешь?

На мгновение наши взгляды встречаются, и при виде его легкой улыбки я чувствую, как мой пульс учащается. От перемены в его поведении у меня почти захватывает дух. Я снова обращаю свое внимание на ринг.

– Я еще не решила.

Матч продолжается, и Дориан объясняет мне, какой удар является джебом, кроссом, апперкотом или прямым правыми. Проходит не так много времени, прежде чем я признаюсь, что тоже болею за Гастингса. Его скорость, сравнимая только с силой его ударов, впечатляет. Эммет тоже неплох. Когда Гастингс одерживает верх, он также сильно наносит ответный удар. Гастингс падает после жестокого удара по голове, но поднимает, когда судья не успевает досчитать до трех. С каждым раундом мое сердце бьется все быстрее, и вскоре мы с Дорианом сидим на краешках своих мест, крича вместе с толпой.

Восьмой раунд подходит к концу. Затем девятый. Гастингс снова падает. Потом приходит черед Эммета. И еще раз. Поединок продолжается, и бойцы получают все больше синяков, а в перерывах между раундами выглядят все более усталыми. Когда начинается десятый раунд, у Гастингса, кажется, открывается второе дыхание. Внезапно он использует свою скорость не только в нападении, но и в обороне. Его удары теперь быстрее, настойчивее. Эммет, наоборот, значительно замедляется. Его реакция недостаточно быстрая, чтобы поспевать за приливом энергии Гастингса.

– Рискованная схема, – замечает Дориан. – Если Гастингс измотает себя в этом раунде, так и не победив Эммета, в следующем он может оказаться в крайне невыгодном положении.

Гастингс бросается на Эммета, нанося джеб за джебом. Хотя, может быть, это кроссы. Я даже не могу ничего сказать, потому что слишком поглощена борьбой. Я даже не помню, как поднялась на ноги, но я явно стою, как и остальные зрители. Радостные крики и свист проносятся по арене, когда Эммет начинает прогибаться под атакой Гастингса. Его защита слишком медлительна, чтобы противостоять безжалостным ударам противника.

Я подпрыгиваю на носках, наблюдая, как Эммет без особого эффекта ударяет Гастингса по ребрам.

– Оторви ему чертову голову, Гастингс!

Дориан издает лающий смешок.

– Это немного чересчур, тебе не кажется?

Я поворачиваюсь к нему и вижу, как вокруг его глаз появляются веселые морщинки, и обнаруживаю, что тоже смеюсь.

– Может быть, но… – Эммет отшатывается назад, и я снова разворачиваюсь к рингу. – Уничтожь его!

Дориан присоединяется к моим требованиям не щадить Эммета.

Гастингс наносит ему один удар. И еще. От следующего изо рта Эммета вылетает слюна, и он падает на пол. Судья начинает отсчет.

Раз.

Два.

Три.

Голос судьи заглушают радостные возгласы и крики, потому что Эммет все еще без сознания. Он приходит в себя примерно на четыре, но, как бы он ни пытался подняться на ноги, к тому времени, как судья доходит до десяти, он все еще лежит.

Гастингс выигрывает матч.

Вокруг раздаются оглушительные аплодисменты, и я кричу вместе со всеми, наверное, громче, чем когда-либо прежде. Мы с Дорианом поворачиваемся друг к другу, и с все еще широко открытыми ртами сталкиваемся в праздничном объятии. Обниматься после общей победы кажется самой естественной вещью в мире, пока на своей обнаженной спине я не начинаю болезненно ощущать руки Дориана.

Он, кажется, тоже заметив это, внезапно замирает в моих объятиях. Тогда я также осознаю, как близко мы друг к другу: наши лица плотно прижаты, моя грудь соприкасается с его. Нас разделяет только тонкий шелк моего платья и льняная ткань его рубашки.

Гораздо медленнее, чем бросились друг к другу, мы дюйм за дюймом отдаляемся. Его руки скользят по моей спине, затем по талии, в то время как мои спускаются с его шеи вниз по груди. Здесь я замираю. Или это он остановился? Я судорожно сглатываю и отваживаюсь взглянуть на него. Выражение лица Дориана колеблется между той стоической маской, которую он так часто носит, и чем-то более мягким, уязвимым. Вспышка тепла, которую я заметила в его глазах, когда он впервые увидел меня мое платье, возвращается.

Он наклоняется на дюйм вперед.

Снова замирает.

У меня перехватывает дыхание, но не смею сдвинуться с места. Даже не вздрагиваю.

Холодная маска полностью слетает с лица Дориана. Смех снова отражается в его глазах, а полные губы изгибаются в усмешке.

Его губы стремятся к моим…

В последний момент я наклоняю голову, и его губы встречаются с моей щекой. Я не могу придумать ничего другого, кроме как убрать руки