***

- Сегодня было самое сумасшедшее утро, - жалуется напарница. – Еле успевала отбиваться от клиентов!

С тех пор как работает кофейня прошел ровно месяц. За этот период были совершенно разные этапы развития моего бизнеса: от застоя и до толкучки в очереди. Примерно две недели назад к нам перестали приходить клиенты, а под дверью заведения я нашла записку с угрозами. Позже мне рассказали, что, открыв кофейню в этой части города, я помешала нескольким других похожим. Было до слёз обидно, но я не унывала. Верила, что это временно. Стала раздавать листовки, размещать рекламу в интернете, установила заманчивую вывеску. А несколько дней назад оборот людей значительно вырос. Словно сломалась преграда, которая не подпускала к нам клиентов. Похоже, что придется нанять ещё одного баристу раз Ульяна без меня не справляется.

- Ох, отличные новости, Уль. Пирожные привезли?

- Да, Эдик оставил их в холодильнике. Сетовал на то, что тебя нет, - усмехается Ульяна.

Чувствую, как лицо заливается густым румянцем. Доставщик еды из кондитерской не раз оказывал мне знаки внимания: привозил специально для меня пончики, одаривал многозначительными улыбками и даже звал на свидания. Это странно, учитывая то, что я ни с кем никогда не флиртую и тем более не даю шансы на отношения. А ещё у меня на щеке по-прежнему красуются уродливые шрамы, оставленные после того, как я вылетела из переднего сиденья автомобиля на проезжую часть. Но и они это половина беды… На душе шрамов в десятки раз больше. Вряд ли у меня хотя бы когда-нибудь получится построить полноценные отношения с мужчинами. Моё сердце навсегда принадлежит одному Давиду, даже после его смерти.

Закрывшись в крошечной кладовке, которая так же оборудована под личный кабинет, открываю ноутбук, включаю фоном российский телеканал и забираюсь на сайт магазина техники. Нужно заказать дополнительный кофейный аппарат. На следующей неделе хочу провести небольшую акцию для первых покупателей. Уверена, что желающих будет предостаточно и придется работать в четыре руки.

- … в городе Р. Полицейские пресекли деятельность наркопритона, организованного местным жителем Вячеславом Орловым в загородном коттедже на Петровке. В ходе осмотра были обнаружены пустые шприцы, флаконы с бурым веществом и несколько килограммов кокаина. Сам Орлов был найден на чердаке дома с проломленным черепом без признаков жизни…

Кровь застывает в венах при упоминании знакомой фамилии. Тот самый Орлов, на которого работал, а затем покушался Женька. Совпадение ли, что оба мужчины из мира криминала были убиты с разницей в несколько недель?

Ёжусь от несуществующего холода и закрываю вкладку новостей. К чёрту всё. Не хочу больше лезть в это… Слишком много крови, насилия, слишком много смертей в мире криминала. Давид не хотел бы, чтобы я грузила себя. Своим уходом он освободил меня от этого дерьма, зная, что добровольно я бы от него не отстала...

На улице темнеет, посетителей становится всё меньше. Здесь у меня уже появились собственные традиции: после шумного рабочего дня заварить себе порцию латте, закрыть кофейню и сесть за дальним столиком в одиночестве подводя итоги работы.

Мне нравится здесь. В кофейне каждый уголок и каждый сантиметр пространства я наполняла любовью.

Включаю кофейный аппарат, готовлю себе латте. Ульяна заходит за барную стойку и снимает с себя передник. Её рабочий день уже окончен, впрочем, как и мой.

- Там посетитель за дальним столиком. Я сказала ему, что мы уже закрыты, но он сообщил, что ждёт тебя.

- Меня? – удивляюсь.

- Да, попросил позвать Катю, - отвечает Ульяна. - Если хочешь, я могу остаться здесь подольше. Мало ли что… Он, конечно, чертовски красивый, но немного похож на бандита. А ещё у него заметные шрамы на лице.

Ульяна тут же осекается, потому что смотрит на мою щёку, которая тоже исполосована шрамами. Но в этот момент мне всё равно.

- Иди, Ульяна, - руки при этом почему-то подрагивают. - Я справлюсь.

- Хорошо. Я наберу тебя через пятнадцать минут. Если ты не ответишь, то вызову сюда полицию.

Напарница уходит, а я выхожу из-за барной стойки с чашкой горячего латте в руках и направляюсь к дальнему столику. Посетитель сидит спиной. В чёрном деловом костюме, положив локти на стол. Сердце учащает удары, потому что мужчина достает из кармана телефон, смотрит на экран и сверяет время с моими часами, висящими на стене. В его жестах есть что-то магическое и завораживающее, а ещё до боли знакомое мне, отчего в следующие несколько метров я забываю, как дышать.

Этого не может быть… Так не бывает… У посетителя чёрные короткие волосы, а у Давида были длинные и немного волнистые… Я любила зарывать в них пальцы и трогать наощупь. Жесткие, непослушные… Боже, я говорю глупости. Я же видела мужа в морге, хоронила его в гробу из красного дерева и посыпала сверху землей. Он умер, и я умерла вместе с ним.

Этот посетитель, который почему-то знает моё имя просто похож на него. Он немного худее Юсупова, хотя тоже высокий и с широкой спиной, но различия между ними ощутимые. Когда до мужчины остается не больше двух метров, он, кажется, слышит мои шаги позади себя и поворачивает голову в профиль. Застывает, часто дышит.

Чашка с горячим латте выскальзывает из моей руки и с грохотом летит на пол, потому что профиль посетителя один в один напоминает мне мужа. Посуда разбивается на осколки, напиток опекает ноги сквозь плотную ткань брюк.

Мужчина за дальним столиком поднимается с места и поворачивается на сто восемьдесят градусов ко мне для того, чтобы дать убедиться в том, что мертвые всё же восстают из могил. Эмоции разом наполняют меня изнутри: от спирающего дыхание волнения до радостного фейерверка, что это всё жеОН. Давид Юсупов. Мой муж. Немного изменившийся внешне, но всё такой же красивый и мужественный.

- Ты… Боже, что происходит?! – с трудом ворочаю языком.

Карие глаза обжигают. Проходятся по моему лицу и фигуре. Давид будто тоже ищет подтверждения, что этоЯ. Катя. Его жена.

Он делает два шага навстречу, сокращая расстояние между нами до критического, молча прижимает к себе и гладит по волосам. Я утопаю в запахе и теплоте его кожи, отмечая во всем этом безумстве, что она такая же горячая, как и раньше.

- Ничего не понимаю, - рванный вдох, колючая боль в лёгких и глухие рыдания, рвущиеся из меня наружу. – Я ничерта не понимаю, что происходит…

- Тише… Тише, малыш… - он гладит меня по голове, часто целует в висок, нежно прижимает.

Упираю ладони в его грудь, чувствуя, как истерика моментально атакует нервные окончания. Мне сложно держать себя в руках, поэтому я высвобождаюсь из его объятий, ещё раз смотрю в до боли родное лицо, убеждаясь в том, что я не сошла с ума, и начинаю покрывать его грудь тупыми ударами кулаков.

- Ненавижу тебя! Я просто ненавижу тебя! – бью так долго, сколько хватает мочи. – За что ты так со мной?! Не-на-ви-жу!