– Так доверяют, скажем, платяному шкафу – просто потому, что не считают его способным навредить. Если хотите знать, у меня нет ни сомнений, ни сожалений по этому поводу, вот только Ольгу я не убивал!

Майор и сам уже в этом не сомневался: Антон приложил столько усилий, чтобы осуществить свою изощренную месть, что убийство никак с этим не вязалось, он хотел насладиться крахом Ольги, а не ее смертью!

– А зачем вы писали анонимки? – спросил Фисуненко.

– Это не моя идея, – пожал плечами Антон. – Как-то Ольга достала такую из ящика, и я видел, как она задергалась. Тогда я понял, что она, видать, не только мне насолила, и решил это использовать. Я вытащил из мусорки обрывки, сложил, как смог, и понял общую идею… Мне хотелось заставить ее бояться, лишить покоя, а она так пугалась каждый раз, вскрывая письма, что мне становилось легче на душе – знала, зараза, что рыло в пуху… Что теперь со мной будет?

– Ну, – вздохнул Фисуненко, – промышленный шпионаж не входит в мою компетенцию. Кроме того, вы нанесли ущерб частной фирме, а не государству, поэтому мне даже некому сообщить о вашей противоправной деятельности, ведь глава фирмы мертва… Тем не менее я бы на вашем месте пока не покидал город: подозрение с вас еще не снято!

– Спасибо, – улыбнулся Антон.

– И найдите, пожалуйста, другой способ зарабатывать: советую вернуться к танцам, это гораздо безопаснее!

– Думаю, я так и поступлю.

После ухода Шаповалова Фисуненко долго сидел в задумчивости. У кого-то из авторов детективов (возможно, у Конан-Дойла?) он читал, что порой жертва преступления выглядит гораздо менее симпатичной, нежели преступник. Сейчас вырисовывался как раз такой вариант, и майору это не нравилось: он предпочитал, чтобы жертва вызывала сочувствие, ведь тогда его работа обретала смысл. Антон хотел отомстить за гибель друга, и пусть его методы вызывали сомнения, его цель казалась праведной! А еще этот Виктор Арбенин…

История, рассказанная Анатолием Лапиковым, была достойна латиноамериканской мелодрамы. Если она правдива, то кто смог бы обвинить Виктора в желании уничтожить тех, кто сломал жизнь ему и его семье? Он не сомневался, что художник не стал сам марать руки: у него достаточно возможностей воспользоваться услугами профессионала, но действительно ли он виновен? Угрозы строчили двое: одним, как Евгению теперь известно, был Антон, но ведь есть еще и другой, неизвестный! Содержание писем схоже, но невозможно не заметить разницы в стиле, тем более что и Шаповалов отказался от авторства половины анонимок. Фисуненко неплохо разбирался в людях, поэтому ему с трудом верилось в причастность художника к написанию посланий. И зачем бы тому понадобилась мистификация с участием Коробицыной – из любви к дешевым спецэффектам? Не проще ли нанять парочку мордоворотов, в крайнем случае наркоманов, которые за кругленькую сумму с удовольствием «оформили» бы для него три трупа?

Еще Евгения смущало неудавшееся покушение на Светлогорова: если Ольгу и Туманова убил один человек одинаковым способом, то почему в случае с вице-губернатором он поступил иначе? Майор сам осматривал остатки взрывного устройства, эксперты утверждали, что его смастерил не дилетант, однако разве можно утверждать, что заказчик и исполнитель покушения – одно и то же лицо? Может, кому-то претит мысль, что Светлогоров может получить место губернатора, но кто же он, этот неизвестный, – обычный гражданин, недовольный избиратель, или конкурент? Или вообще – маньяк? Хотя последняя версия представлялась майору наименее вероятной. Гораздо больше верилось в наличие связи между убийствами Туманова, Кутеповой и покушением на Светлогорова, а единственной нитью, связывавшей всех троих, являлся Виктор Арбенин. Майор ломал голову и злился из-за того, что никак не может найти, за что можно потянуть, чтобы распутать эту странную историю.

А что, если предположить, что в деле присутствует еще один, независимый фигурант? Вдруг другие участники событий ничего о нем не знают или же покрывают его?

Похоже, пришло время снова переговорить с Маргаритой: вдруг у нее есть информация, которая наведет его на правильный путь?

Раздался тихий стук в дверь, и сразу вслед за этим в проем просунулась голова Валентина.

– Товарищ майор, есть зацепка! – радостно объявил он.

* * *

Рита подошла к окну. На улице царила обычная для марта погода – холод и слякоть. Темнело уже гораздо позже, но весна по-прежнему игнорировала календарь. А вот в южной Италии, например, уже зеленеют деревья… Мерзкая погода только усиливала депрессию из-за неоконченного дела. Лапиков считал, что расследовать больше нечего – он расплатился с агентством и даже выделил некоторую сумму Кире в качестве премии за спасение собственной жизни. Казалось бы, Рита вышла из дела с честью, но ощущение какой-то незавершенности по-прежнему не давало ей покоя.

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть от неожиданности. Машинально взглянув на часы, она удивилась: рабочий день давно закончился – кто мог ожидать застать ее в офисе в такое время?

* * *

Когда Виктор с Наташей подъехали к его дому, на улице горели фонари. Влажный воздух сгущался вокруг ярко горящих лампочек, и в этой дымке тихо кружились мягкие хлопья снега. Они падали на мокрый тротуар и тут же таяли на свинцово-сером асфальте – весна, возможно, уже была на подходе, но не торопилась вступить в свои права.

У единственного подъезда маячили две темные фигуры.

– Погоди, – сказала Наташа, схватив Виктора за рукав. – Глянь, какие там «быки»!

Виктор посмотрел в сторону парадной.

– Это Анатолий, – сказал он, приглядевшись. – Очевидно, с телохранителями папаши.

Надо же, а Наташа и не заметила парня: все ее внимание привлекли здоровенные мужики в кожанках!

– Я уже заждался! – сказал Анатолий, когда Наташа и Виктор приблизились. – Поговорить надо.

– Поднимешься?

Всю дорогу до квартиры молодые люди молчали, а Наташа чувствовала себя не в своей тарелке. Анатолий казался не таким, каким она привыкла его видеть, а Виктор вел себя как всегда – холодно и отстраненно. Нет, не так она представляла себе встречу братьев, нашедших друг друга после стольких лет разлуки!

Едва переступив порог, Наташа сказала:

– Я сварю вам кофе, мальчики! – и скрылась в кухне, давая Виктору с Анатолием возможность остаться наедине. Через некоторое время кофеварка громко зафырчала. Потом хлопнула входная дверь и наступила тишина.

Выйдя из кухни, девушка увидела Виктора, стоящего у окна. Проследив за его взглядом, она увидела, что художник наблюдает за Анатолием, выскочившим из подъезда, возле которого его ожидали телохранители.

– Он… ушел? – озадаченно пробормотала она.

Виктор ничего не ответил, глотнув коньяка из бокала, который держал в руках. Второй бокал, нетронутый, стоял