Я также искал фильмы, в которых рушился мост «Золотые ворота». Когда я видел этот мост разрушенным, то всегда испытывал к нему братские чувства. Ведь мост «Золотые ворота», как и я, был любим и считался полезным, но те же самые люди, которые когда-то создали его, теперь совсем его не понимали и, более того, уничтожили.

Однажды вечером я посмотрел в «Висте» фильм, который не был черно-белым и в нем никто не уничтожал мост «Золотые ворота». Это была история об отважном самоуправляемом автомобильчике из Сан-Франциско, у которого были чувства и который, кроме того, участвовал в чемпионате в качестве гоночной машины. Когда человек, который сидел в нем во время гонок, по ошибке решил заменить его более новой моделью, автомобильчик испытал такой шок от нахлынувших на него негативных чувств, что решил броситься в Тихий океан с моста «Золотые ворота». Угадаете, что произошло потом? Когда автомобильчик собрался покончить с собой, прибыл человек, который сидел в нем во время гонок, и отвлек его внимание тем, что сам едва не упал с моста. Конечно, тогда автомобильчик немедленно забыл о своем плане и спас человека. Более того, добросердечная машина даже разрешила человеку снова сесть в себя и достигла катарсиса, выиграв важную гонку!

Эта история о маленьком храбром автомобиле заставила меня выделить 27 миллилитров слез. Первые 13 миллилитров я выплакал во время фильма, потому что автомобиль был первым героем после Роя Батти, с которым я действительно мог себя идентифицировать. Но оставшиеся 14 миллилитров я пролил, когда в зале зажегся свет и пустое кресло «Л-1» рядом со мной напомнило мне об огромном отличии между мной и тем автомобилем: никто не придет меня спасать и никто не станет падать ради меня с моста.

Декабрь тянулся.

* * *

Эмбер нигде не было, и ответа от моей достопочтенной матушки я тоже не получил.

Я настолько погрузился в негативные чувства, что не мог подбодрить себя, даже читая про великого писателя Альбера Камю!

Я мыл посуду.

Объявления, которые я развесил на фонарных столбах, выцвели.

Пума упорно отказывалась меня съесть.

Поезда, в которые я садился, не сходили с рельсов.

Я смотрел черно-белые фильмы.

Иногда я видел мир черно-белым.

По вечерам стало раньше темнеть.

Люди отмечали менее значимые праздники.

Иногда в моем облаке изображений появлялся мост «Золотые ворота».

Иногда он тоже был черно-белым.

По вечерам снова стало позже темнеть.

Я продолжал мыть посуду.

Часто к моей печали примешивалась задумчивость.

Иногда я так хотел увидеть Эмбер, что действительно ее видел. Каждый раз, когда мимо «Гордито» проходила женщина с медово-золотистыми волосами, я, подчиняясь непреодолимому желанию, выбегал на улицу и шел за ней. Ведь это, несомненно, была моя Эмбер, а все подобные ошибки из данной категории мгновенно стирались из моей памяти. Но затем я хватал ее за плечо, она оборачивалась и оказывалась не Эмбер, а всего лишь еще одной возмущенной женщиной.

Все женщины с медово-золотистыми волосами были миражами Эмбер, а я – путником, заблудившимся в пустыне.

Больным ребенком, который умирает от болезни в оазисе, который не знает, зачем он отправился в путь, и не уверен в том, что дело того стоило.

Я был тостером, который потерял свой чайник и теперь мечтает о наполненных водой ваннах.

Я был тостером, который больше не верит в концепцию завтрака.

Но все-таки я помнил про свою миссию!

Только выполнив ее, я мог почтить память Эмбер.

И только она убеждала меня в том, что все произошедшее не было просто миражом.

Кроме того, продвижение к цели позволяло убить время, отделявшее меня от того мига, когда я наконец стану обедом для пумы.

Поэтому раз в неделю я звонил Дону Ласаллю. Его помощник всегда сообщал мне, что у Дона Ласалля встреча с режиссером, который в данный момент жжет напалмом, но что он, помощник, попросит Дона Ласалля сразу же мне перезвонить. Дон Ласалль никогда мне не перезванивал. Когда я сообщил об этом Марии Салазар Маг. Изящ. Иск., она ответила, что Рим не сразу строился.

Кстати, фразой «Рим не сразу строился» люди намекают на то, что вам не хватает терпения.

Но знаете, что римляне делали с людьми, которые сразу не перезванивали?

Они бросали их львам!

Мария Салазар Маг. Изящ. Иск. предложила мне заняться другим сценарием, но я хотел поведать миру только одну историю – историю о Шермане. Кроме того, я не мог написать ничего нового, потому что в моем облаке слов горело только одно слово, заслоняя собой все остальные.

Эмбер.

Если до сих пор я недостаточно четко излагал свои мысли, объясняю: я скучал по ней.

Я скучал по всему, что с ней связано.

Я скучал по тому, как выходил из режима ожидания и наблюдал за тем, как через несколько минут она тоже выходит из него.

Я скучал по тому дню, когда мы бродили вокруг серого резервуара.

Я скучал по ночи, когда мы легли в постель, держась за руки, и вместе вошли в режим ожидания.

Иногда я скучал по ней так сильно, что даже жалел о том, что у меня вообще появились чувства!

Если нет Эмбер, то пусть меня отправят в великую мусорную корзину на небесах.

Пусть они заменят все мои единицы и нули нулями.

Пусть они сотрут все данные с моего жесткого диска.

Пусть они растворят мои микросхемы в самой сильной кислоте.

А затем пусть они скормят мое сердце пуме.

Если бы я увидел падающую звезду сейчас, то загадал бы никогда не покидать Ипсиланти.

* * *

Но однажды весенним утром по дороге в «Гордито» я увидел на Эхо-парк-авеню афишу и остановился как вкопанный.

На первый взгляд она ничем не отличалась от рекламы любого другого фильма о роботе-убийце: злые глаза кровожадного киборга над горящим городом, а на заднем плане – подводные лодки, стреляющие ядерными ракетами, и мост «Золотые ворота», который падает в Тихий океан.

Но затем я прочел название фильма.

Фильм назывался «Шерман»!

«Шерман»!

Я не могу!

Бедный Р.П. Мак-Уильям перевернулся бы в своем золотом гробу! Ведь его третье золотое правило гласило, что совпадений не бывает. А как еще, если не удивительным совпадением, можно назвать существование двух фильмов про роботов по имени «Шерман»?

Кстати, это риторический вопрос. Никак иначе данный факт назвать нельзя.

К счастью, два фильма сильно отличались друг от друга: мой Шерман хочет использовать свои чувства для благородных целей – например, чтобы спасать желтые школьные автобусы с детьми и собаками-спасателями. А этот Шерман собирался уничтожить человечество с помощью своих лазеров.