Шрифт:
Закладка:
— Так уж и нет!
— А я в большую ракету и тонну взрывчатки запихнуть смогу. Насчет линкора не скажу, а любой крейсер, даже тяжелый, такая ракета просто пополам переломит.
— Так, ты сейчас в Москву?
— Нет, в Лесогорск, там еще работы много.
— Берга к тебе посылать?
— А зачем он мне? Я здесь только порох и взрывчатку делала, так что пусть Аксель Иванович с инженерами опытного завода пообщается, они знают, что делать нужно. Работы, конечно, там будет огого сколько, но оно того ведь стоит?
— С тобой точно не соскучишься. А ты все, что хотела, нам показала?
— Всё. На сегодня — всё. А когда будет следующая показуха… когда сделаю, я вас предупрежу. И даже заранее расскажу, что показывать буду…
— Это хорошо. Да, спросить хотел: а эта противотанковая ракета — она столько стоит?
— Упс…
— Что «упс»? Очень дорого?
— Упс — это аббревиатура, управляемый противотанковый снаряд. Ракета с системой управления стоит сейчас примерно две с половиной тысячи, в массовом производстве, думаю, можно будет в полторы тысячи уложиться. А сам снаряд, то есть боеголовка — она рублей в сто уложится.
— Недорого…
— И изготовить ее довольно несложно, тем более что давно всем известно, как ее сделать: русский инженер Бересков такой снаряд придумал аж в тысяча восемьсот шестьдесят четвертом! Да, вы там скажите Сталину… и, пожалуй, Ворошилову, что у немцев скоро тоже могут появиться такие противотанковые снаряды. А если учесть, что рейхсканцлером в Германии назначен Гитлер, то они могут появиться очень скоро…
Глава 20
Когда все столичные гости уже садились в вагон, к Вере подошел незнакомый ей раньше товарищ в гражданском костюме и тихо сказал:
— Иосиф Виссарионович хотел бы с вами поговорить наедине. Послезавтра, часов в шесть вечера он вас будет ждать у себя в кабинете. Можете приехать в Кремль на вашем авто, вас пропустят… машину вашу охрана знает.
— Чёрт! — не сдержалась девушка, — Только этого не хватало! У меня же… ладно, передайте ему, что я буду, — добавила она, увидев глядящего на нее из окна вагона и улыбающегося Сталина. — Послезавтра в шесть…
— Вы поедете с нами? Для вас мы выделили отдельное купе в третьем вагоне, это там.
— Нет, не поеду, у меня пока и так дел невпроворот. Но я точно буду.
Немного успокоившись — а взволновалась Вера потому, что на завтра у нее в Лесогорске было назначено испытание нового химического реактора, на котором доочистка крафт-целлюлозы должна была, по идее, идти чуть ли не вдвое быстрее, и для проведения испытания должны были собраться чуть ли не все инженеры и химики «специального завода» — она подумала, что и в Москве дела вполне достойные для нее найдутся.
Взять тот же кабель, по которому велось управление УПС: сейчас существовала лишь одна установка по его изготовлению, и выдавала эта машинка (занимающая площадь в двести квадратных метров, между прочим) примерно по триста метров кабеля в час. А на одну ракету кабеля требовалось больше трех километров! Так что по этому поводу следует очень плотно побеседовать с ребятами, которые эту машинку придумали. Подумав об этом, Вера усмехнулась: в свое время в СССР ПТУРы не пошли в производство сразу после войны лишь потому, что кабеля для них не было. Немцы — которые эти ракеты еще в войну начали делать — использовали для основы натуральный шелк, но с ним тоже получалось не все хорошо, две из трех ракет теряли управление потому что шелковый кабель просто рвался. И в СССР знаменитый лавсан и придумали исключительно на деньги армии, которой требовался материал «лучше шелка» именно для этих ракет — а она уже наладила довольно массовое производство нужной нити. Но все равно сделать трехпроводный кабель толщиной с нитку-нулевку было очень непросто. Даже токопроводящий слой на основу намотать из тончайшей медной фольги — и то задачка не для первого класса, а уж изолировать каждую жилу… жилку, уж если честно — да за то, что парни придумали как вообще это можно сделать, им минимум ордена на грудь вешать надо! Ну, пока ордена еще в очереди стоят… а кабеля потребуется очень много, так что надо бы дать им живительных пинков. Потому что дать что-то большее уже не получалось: все работающие в этом отделе «Химавтоматики», уже и квартиры получили, и машины, и даже шведские холодильники. Впрочем, подумала Вера, ребята и без того понимают, что делают очень важную и нужную для страны работу, и работают не покладая рук…
Эти мысли Веру успокоили окончательно, и она уже в совершенно счастливом настроении погрузилась в свой самолет. Отправив в Лесогорск телеграмму с сообщением, что испытания переносятся на понедельник, она даже почувствовала какую-то радость, ведь теперь можно было трое суток просто отдыхать! А ведь за последние… да, уже почти восемь лет у нее как-то времени на отдых и не оставалось. Правда, промелькнувшую было мысль о том, что «можно и в Крым слетать на недельку» она отбросила на подходе, а сидя уже в летящем самолете она стала обдумывать предстоящий разговор со Сталиным. А о чем с ней Генеральный секретарь хотел поговорить, она представляла очень хорошо.
Еще летом прошлого года Вера, окончательно убедившись в том, что ее непосредственный начальник во-первых, полностью поддерживает сталинскую политику, а во-вторых в том, что и Сталин Берии в целом доверяет, она передала Лаврентию Павловичу «докладную записку», в которой подробно (ну, насколько сама смогла вспомнить) перечисляла вред, который стране нанесут «инициативы по перевооружению армии», проталкиваемые Тухачевским. В частности, она отметила «полную непригодность принимаемых Тухачевским на вооружение танков», и так же качественно прошлась по так называемой динамореактивной артиллерии. Судя по всему, Сталин эту записку прочитал: малограмотного Курчевского пинками выгнали из первого ОКР ГАУ, а проталкиваемую Тухачевским программу танкостроения сократили аж вчетверо.
Но если разгон «динамореактивной команды» поддержали и артиллеристы, и конструкторы всяких пушек, то вот сокращение программы танковой не поддержал вообще никто. То есть почти
